Я… не могла смотреть это. Но я слышала. — Ее глаза снова метнулись к моим. — Словом, к тому времени, как потушили пожар, от моих родителей ничего не осталось. Я даже не смогла похоронить их как следует.

— Мне очень жаль.

— Я… я не очень хорошо с этим справилась. Одно дело, если бы они умерли мирно. Но то, как они ушли из жизни… было ужасно. Я не могла перестать думать о том, какую боль они, должно быть, испытывали в свои последние минуты. — Ее руки слегка дрожали, когда она сцепила их вместе. — И знаешь, что хуже всего? Я не могла вспомнить, что было последним, что я сказала им. Господи, хотела бы я, чтобы это было «Я люблю тебя», но, скорее всего, я сказала что-то вроде «Можешь передать мне салат»?

Я не мог представить себе весь этот ужас.

Она натянуто улыбнулась мне.

— Твой отец очень поддерживал меня на протяжении всего испытания. Я была потрясена, и я… я совершила несколько глупостей, — сказала Джордан немного слишком быстро. С неохотой она добавила: — Генри всегда был рядом, даже после того, как я… оказалась в психиатрической клинике.

Джордан украдкой взглянула на меня, пристально изучая выражение моего лица в поисках осуждения.

У меня его не было. Это была приемлемая реакция на травматическую потерю родителей, хотя то, что она увидела в Генри, наконец-то обрело смысл.

— Он ежедневно навещал меня и помог мне выйти из учреждения, — добавила она.

Джордан не любила Генри, я чувствовал это нутром.

Она превозносила его за то, что он «спас ее» из трудного положения. Он был рядом с ней в тяжелые времена, и она поклялась в верности своему спасителю. Она была уязвима и перенесла бы подобные чувства на кого угодно.

Я не знал почему, но эта мысль принесла мне облегчение.

Она нервно переминалась с ноги на ногу после того, как поделилась тяжелыми подробностями.

— О, Боже, я перегнула палку, — сказала она, когда я промолчал. — Ты думаешь, я сумасшедшая, да?

Напротив, она проявила смелость, рассказав о трагической смерти своих родителей и проблемах с психическим здоровьем. Я хотел забрать ее боль и стереть все ужасные воспоминания, пока не останется только счастье. Я хотел что-то сделать, сказать что угодно, чтобы ей стало лучше, но ее невыразительный тон говорил мне, что усилия будут напрасны. Рана была слишком свежей.

Поэтому я сделал единственное, что пришло мне в голову, и отвлек ее. Я указал на женщину, курящую сигарету.

— Что ты думаешь о ней?

— Что? — Спросила Джордан, сбитая с толку резкой сменой темы.

— Женщина в коралловом платье и с высоким пучком, — объяснил я. — Как, по-твоему, она оказалась на этой вечеринке?

Джордан несколько мгновений смотрела на нее пустым взглядом. Выражение облегчения промелькнуло на ее лице, когда до нее дошло. Она подыграла.

— Держу пари, она танцовщица, которая недавно переехала в город.

— Почему?

— Тело танцовщицы с великолепными ногами. В ее движениях есть координация, но вокруг неё приземленная аура маленького городка, — заключила Джордан. — Она недавно переехала в Нью-Йорк, чтобы сделать себе имя.

Неправда. Ее звали Джанет, и она была дочерью одного из партнеров Генри. Джанет выросла в Нью-Йорке, была акулой риэлторского бизнеса и ужасной танцовщицей.

— Наверняка она с юга, — добавил я. — Готов поспорить, она здесь в поисках сладкого папика, который поможет ей с арендой, пока ее карьера не пойдет в гору.

Джордан прикрыла рот рукой, ахнув от скандальной идеи.

— Ну, для южной красавицы это было бы не очень подобающе.

Я улыбнулся, окинув взглядом ее сияющее лицо.

— Абсолютно неподобающе.

Она указала на мужчину в костюме-тройке.

— А что насчет него?

— Инвестиционный банкир, — объявили мы одновременно, когда он поднес телефон к уху и обругал кого-то.

Мы разразились хохотом.

Каждая история, слетающая с наших уст, укрепляла новую связь между нами. К концу часа мы дали каждому новую личность и воображаемую жизнь. Наш выдуманный мир был гораздо оптимистичнее реального. Сейчас, когда надо мной нависла дата ее свадьбы, мне как никогда было трудно умалчивать о своем честном мнении.

Джордан понятия не имела, на что подписалась с моим отцом. Генри заманил ее в позолоченную клетку, а она и не подозревала об этом, и эта мысль оставляла у меня во рту неприятный привкус.

Она была тюремной птичкой, как я и предполагал.

Джордан отдалилась от своей лучшей подруги детства, потому что та не ладила с моим отцом. Это не вселяло в меня оптимизма по поводу того, что она прислушается к моему предостережению относительно Генри.

Хуже того, что, если это разрушит и нашу дружбу?

Я взял ее мягкую руку и притянул ближе.

— Джордан, есть кое-что, что ты должна знать…

— Что здесь происходит?

Джордан отдернула руку.

Мы обернулись и увидели, что к нам целеустремленно идет не кто иной, как его высочество Генри Максвелл. С каждым обдуманным шагом он излучал превосходство, словно владел землей под собой, что, полагаю, так и было, наряду со всем остальным. Сад, окружающий дом, был достаточно большим, но он преодолел это расстояние с высоко поднятой головой и расправленными плечами.

Несмотря на то, что моему отцу было уже за пятьдесят, он сохранял элегантность молодого человека. Он не был особенно мускулистым, но использовал свой высокий рост и хорошую осанку, чтобы управлять присутствующими. Он регулярно красил волосы, баловался ботоксом и всегда был слишком загорелым. Имидж был для него всем.

Мы обменялись короткими кивками, когда он приблизился. Другие могли бы счесть такой прием холодным, но дистанцирование от него позволяло мне сохранять вежливость. Когда дело касалось Генри, это было теплое, туманное приветствие.

— Привет, малыш, — воскликнула Джордан, но тут же осеклась.

Третий бокал шампанского, на который я ее уговорил, видимо, ударил ей в голову, и она забыла о предпочтениях моего отца в отношении сдержанной партнерши.

Взгляд Генри скользнул по ней, отмечая утрату ее уравновешенного характера. Она быстро переключилась, вернувшись к скованной версии себя.

— Где ты была? — Хотя его голос был безупречно вежливым, в его глазах был намек на снисходительность. Он приберегал неприятные слова до того момента, как она подпишет свидетельство о браке. — Наши гости спрашивали о тебе.

— Я просто гуляла с Ксандером, — честно ответила она, не замечая намек на раздражение в его глазах.

Он знал, что мы сблизились за последний месяц, но был слишком занят, чтобы обратить на это внимание. Это был первый раз, когда он стал свидетелем нашего взаимодействия, и, судя по выражению его лица, увиденное ему не понравилось.

Никто не произнес ни