– Что-то с ней не в порядке было. Она, когда решила дом купить, ко мне обратилась. И дом этот был… нехороший. То есть нормальный, но, понимаете, репутация! – Зинаида Федоровна понесла совсем уж какую-то чушь: – До того, как его на продажу выставили, там ведьма жила. И померла там же. Никто из местных в тот дом не сунулся бы. И я Ста… Марте сказала, что мол, плохой это дом! – Тут женщина покраснела, потому что на самом деле ни о чем таком приезжую не предупреждала. Но теперь-то какая разница? – А она и говорит: мне, дескать, все равно, чей он был, главное, чтобы ко мне никто не лез!

– Значит, ей требовалась уединенность? – протянул Илья, все еще ничего не понимая.

– Ага, она самая. Уединенность.

– Хорошо, а потом?

– А потом ничего. Забор двухметровый отгрохала вокруг участка, выезжала в город изредка. Жила себе и жила, ни с кем не зналась. – Зинаида Федоровна шумно вздохнула. – Недолго только. В феврале померла.

– Как это случилось? – терпеливо спросил Илья, чувствуя, что они, наконец-то, подбираются к самому важному.

– Замерзла насмерть. Морозы стояли – минус тридцать. А она возьми и выйди на веранду в одной ночнушке! Села в кресло и сидела, пока не померла. Так и нашли. – Зинаида Федоровна перекрестилась. – Страшное дело. Так вцепилась в подлокотники, что пальцы пришлось ломать: надо же было как-то оторвать ее от кресла!

Зинаида Федоровна торжествующе глянула на ошарашенного Илью: похоже, осталась довольна произведенным эффектом.

– Я не расслышала, как вы сказали? Статью хотите про нее писать?

Он лихорадочно соображал, что ответить. Чутье журналиста буквально кричало о том, что тут есть какая-то загадка. Нужно попасть в дом, где жила Рогова: возможно, найдется что-то важное. Что – Илья и сам не знал, но подсознательно чувствовал: необъяснимая смерть женщины, ее состояние перед гибелью и желание уехать в глушь – неспроста!

Хотя, конечно, с Томочкой и куклой это не может быть связано, а ведь он приехал, чтобы поговорить с Мартой Иосифовной именно о кукле.

Откашлявшись, Илья туманно намекнул, что Марта Иосифовна была «не из простых», и ее смертью, вероятно, заинтересуются «наверху», а сам Илья когда-то хорошо знал покойную, поэтому ему хотелось бы осмотреть дом Роговой. Можно в присутствии свидетелей.

Это звучало не очень-то убедительно, тем не менее Зинаида Федоровна понимающе прикрыла глаза, принимая необходимость наведаться в дом.

– Дом заперт, ключи постоянно в сейфе хранятся. Ничего не трогаем, никто туда ни ногой. Ждем, когда родственники объявятся, – отчитывалась Зинаида Федоровна, ведя Илью к жилищу Марты Иосифовны.

Дом, стоящий на краю поселка, был, наверное, самым большим в Юдино. Солидный, основательный, только все равно сразу видно, что нежилой. Оказавшись за огромным забором, Илья увидел неопрятный двор, тусклые пыльные окна, сорняки, захватившие сад.

Зинаида Федоровна резво взобралась по каменным ступенькам на высокую веранду, покосившись на стоявшее в глубине ее кресло-качалку. Очевидно, это было то самое кресло, в котором Рогова нашла свою смерть. Илье стало не по себе, и он вслед за своей провожатой поспешил отвести от него взгляд.

Замков на двери было целых три – и все хитроумные, надежные. А внутри, как выяснилось, имелась еще и задвижка. От кого хотела спастись Марта Иосифовна? От кого запиралась, огораживалась забором?

Илье вспомнились ее слова во время их последней встречи: «Я сказала тебе, что на той стороне что-то есть, и иногда оно хочет до нас дотянуться. Так вот, раньше я просто предполагала, а теперь знаю точно».

Как бы то ни было, она сама вышла навстречу своей смерти.

«Как Томочка», – мелькнуло в голове, но Илья осадил себя: между этими смертями нет ничего общего. С Томочкой произошел несчастный случай.

В комнатах было неприютно и мрачно. Пахло старым домом, сыростью, чем-то затхлым. Истоптанные, видимо, полицейскими после смерти хозяйки полы, нестираные занавески, добротная, но посеревшая от пыли мебель – хотелось бежать отсюда куда подальше, и Зинаида Федоровна нетерпеливо переминалась, то и дело оглядываясь на входную дверь.

– Ее не ограбили?

– Вроде нет, – без особой уверенности ответила женщина. – Никто же тут не был, не знал, где у нее что лежит. Но полиция нашла в доме украшения, они тоже сейчас в сейфе, и техника разная стоит – ничего не тронуто.

Илья и сам не думал, что это ограбление.

– Она куклами увлекалась, где-то здесь должна быть коллекция.

– Куклы есть! – подтвердила Зинаида Федоровна. – Я с полицией была, видела. В конце коридора.

Илья направился туда, а женщина зябко повела плечами:

– Не пойду с вами. Не нравится мне тут, лучше на улице обожду. Вы человек приличный, чужого не возьмете.

«Впервые видишь, а уже знаешь, что порядочный», – усмехнулся про себя Илья, но вслух, конечно, заверил, что ничего брать не станет.

Куклы занимали целую стену: сидели на специальных полочках. Большие и маленькие, мягкие и пластмассовые, самодельные и фабричные. Коллекция была несколько хаотичная, и Илье подумалось, что куклы не представляли особой ценности ни для кого, кроме хозяйки: она приобретала те, что ей нравились, независимо от их стоимости, значимости.

Куклы тоже казались осиротевшими, чумазыми, как беспризорные дети в грязных одеждах. Пустые глаза смотрели в никуда. Сложив ручки на коленях, куклы терпеливо ждали ту, кто больше никогда не придет, и выглядело это так тоскливо, что сердце Ильи заныло.

Собираясь уходить, он обвел кукольную компанию взглядом и тут заметил, что одна из игрушек сидит на тумбочке отдельно от остальных.

На большой, ростом с двухлетнего ребенка, кукле, было старинного покроя дорожное платье из синего бархата, на головке кокетливо сидела шляпка с пером. Кукла чем-то смутно напоминала Габриэлу, которая лежала сейчас у Ильи в сумке. Быть может, дело было в изысканном наряде по моде минувших времен, а может, в красивом тонком личике или ярких голубых глазах.

Илья подошел ближе и увидел, что на самом деле игрушечные красавицы совсем разные: Габриэла – антикварная, очевидно, дорогая, тогда как эта кукла, несмотря на наряд по моде девятнадцатого века, была самой обыкновенной. Перед ним был пластмассовый новодел, впрочем, весьма симпатичный. Илья хотел повернуться и уйти, но обратил внимание на саквояж, который находился в руках у дамы – изящно сделанный и в точности похожий на настоящий, даже замочки, как выяснилось, открывались: Илья не удержался и сунул руку внутрь.

А сделав это, понял: в саквояже что-то лежит. Секунду спустя он вытащил на свет запечатанный конверт.

«Что это? Завещание?»

Однако это оказалось письмо. На конверте значилось: «Тому, кто найдет». Нашел Илья – значит, письмо адресовано ему. Поговорить с Мартой Иосифовной не удалось, но она все-таки смогла дотянуться до него из вечности, в которой теперь пребывала.