— Но, мистер Итем, — развел руками юрист, — как я могу судить по нескольким минутам видео? О самих существах вам смогут дать заключение лишь эксперты-биологи. Что касается принятой на Аллоре поправки, могу сообщить, что под ее действие подпадают все вновь открытые экзобиологические виды.

— Но это мутант, — напомнил ему Эрик. — Даже затрудняюсь сказать, в каком поколении.

— Тем более, — покачал головой юрист. — Если будет доказана генетическая связь этого существа с людьми, то тут может быть инкриминировано все, вплоть до использования рабского труда.

— Понятно, — Роберт Итем повернулся в своем кресле. — Каковы ваши рекомендации, мистер Прин? Что будет, если некий мир, населенный вот такими существами да еще имеющий на балансе колониальную тюрьму, заключенные из которой работают в радиоактивных топях без всякого специального снаряжения, попадет в поле зрения комиссии по правам разумных существ?

Глава юридического отдела ожидал, что ему зададут подобный вопрос. Откашлявшись, он посмотрел на потухший экран и тихо сказал:

— Сэр, на месте тех людей, что ответственны за формирование подобного мира, я бы очень сильно обеспокоился. Поверьте, в случае утечки информации, особенно через комиссию по правам разумных существ, этих людей ждут очень большие неприятности. — Он на секунду умолк, а потом добавил: — Я бы даже не остановился перед тем, чтобы полностью зачистить такой мир от всего живого… — Джон Прин посмотрел на Роберта Итема белесыми глазами. — Одно дело загрязненный радиацией и нечистотами мертвый мир, а совсем другое — мир, в котором насильственно поддерживается жизнь в рамках адских условий существования, — пояснил он свою мысль. — В первом случае это не повлечет за собой никакой ответственности, а во втором даже затрудняюсь представить, во что это может вылиться…

Роберт Итем, который бесстрастно выслушал этот своеобразный монолог третьего лица компании, кивнул главе юридического отдела.

— Очень хорошо, мистер Прин, — произнес он, давая понять, что консультация окончена. — Постарайтесь забыть о том видео, что вы сейчас смотрели, договорились?

— Само собой, сэр.

Дождавшись, пока за Джоном Прином закроется дверь, Роберт обернулся к сыну, который стоял у окна, угрюмо разглядывая панораму висячих городских садов.

— Как такое могло случиться, Эрик? — без гнева спросил он.

— Фатальное невезение, отец, — не оборачиваясь, глухо ответил сын. — Я заранее продумал все детали, я послал туда лучшего из своих людей, чтобы он устранил исполнителя и проконтролировал процесс.

— Значит, он оказался плох, если пропал, позволив какому-то космодромному технику реанимировать солнце, — жестко заключил Роберт Итем. — Ну да ладно, тут же смягчился он. — Не ошибается только тот, кто ничего не делает. Я посовещался с техническим отделом, и они не рекомендуют вновь пытаться погасить солнце. Это может повлечь за собой взрыв, который уничтожит весь Везелвул. А этого, как ты понимаешь, мы допустить не можем… — Роберт Итем задумчиво побарабанил пальцами по темной столешнице. — С солнцем мы разберемся позже, сейчас нужно сделать так, чтобы членам комиссии не с кем было обсуждать ни экологию этой помойки, ни тем более природу ее мутировавших обитателей, — решительно произнес он. — Колониальную тюрьму тоже придется ликвидировать; я просмотрел список прилетающих экспертов и не нашел там ни одной известной мне фамилии. Очевидно, на Аллоре произошли резкие перестановки, и причем далеко не в лучшую для нас сторону.

— Отец, осталось всего два дня… — осторожно напомнил Эрик.

— Я помню. Поэтому надо действовать быстро, — он склонился к панели связи. — Соедините меня с дежурным по ГЧ, — распорядился он. — И вызовите в мой кабинет капитана Спаркса.

— Впредь это будет тебе наукой, сынок, — проворчал он, обернувшись к Эрику. — Нужно было думать на десять ходов вперед, чтобы не пришлось вот так, как сейчас, тушить пожар.

Дождавшись, пока сын повернется к нему, и поймав угрюмый взгляд Эрика, он покачал головой:

— Как, ты говоришь, называется тот грузовой корабль, что принял SOS?

14 мая 3971 года. Космопорт Везелвула, верхние ярусы. Аварийный пост управления термоядерным синтезом

К концу вторых суток своего добровольного заточения Грегор начал подозревать, что сходит с ума.

Гробовая тишина царила в эфире, столь же молчаливы оставались все каналы внутренней связи, и лишь горячечный бред раненого сержанта, у которого воспалилось плечо, располосованное когтями мутанта, нарушал зловещую тишину поста управления.

Давно стихли леденящие душу вопли за толстыми бронированными дверями, но Грегор не решался их открыть.

Он сидел, тупо уставившись в монитор, соединенный с процессором дальней связи, который день за днем на все его попытки открыть канал Гиперсферной Частоты отвечал одной и той же строкой сообщения: «Ориентация систем спутников связи завершена. Резерв использован. Нет доступа к базовому серверу Интерстара. Ждите».

Он ждал, тупея от монотонных выкриков сержанта, лицо которого покрывал нездоровый румянец.

Сержант метался в горячке и просил воды, но имевшегося в стенном шкафу неприкосновенного запаса оказалось недостаточно, и на четвертый день Грегору самому стало нечего пить. Плечо сержанта страшно распухло, и от него пошел мерзкий запах гниения.

Грегор понимал, что должен как-то помочь ему, но не мог преодолеть своего отвращения. В конце концов он очень быстро дошел до того, что начал ненавидеть разметавшегося на полу человека за его бессвязные выкрики, вонь и упорное нежелание умирать.

Он не знал, почему не отвечает сервер Интерстара, а на самом деле ответ был очень прост — прежде чем погасло солнце Везелвула, станция Гиперсферной Частоты была отключена для «профилактического ремонта» категоричным приказом из системы Онтарио.

Все складывалось одно к одному, а Грегор был не больше чем маленькой рыбешкой, бившейся в сетях огромной, тщательно продуманной диверсии.

Он не знал этого. Как не знал и того, что неподалеку от космопорта, всего в каких-то сорока километрах, уже несколько дней стоит космический корабль.

Автоматы на борту этого странного корабля фиксировали его тщетные попытки связаться хоть с кем-нибудь, но они не имели никаких инструкций на этот счет. Им была безразлична судьба любого человека. Они знали лишь двоих, о ком нужно было заботиться, но эти двое покинули борт восемь суток назад и больше не возвращались.

Корабль стоял, возвышаясь на краю замерзшего болота, и ждал.

Произошла та самая неувязка, что позволила обыкновенному космодромному технику вмешаться в хорошо продуманный план и фактически сорвать его, заставив вновь вспыхнуть солнце Везелвула…

Дональд Грегор пребывал в абсолютнейшем отчаянии, когда наконец внешнее коммуникационное устройство космопорта вдруг заговорило хриплым, искаженным атмосферными помехами голосом: