Этот холодный, поблескивающий в ровном свете потолочных панелей крохотный объектив, соединенный с микропроцессором оружия, не сулил ничего доброго тем, кто попытался бы встать на пути Эйзиз.

Но никто и не думал этого делать. Похоже, что спустя столько времени после случившейся катастрофы это здание опустело окончательно — лишь стойкий отвратительный запах медленно разлагающейся плоти да отметины от выстрелов на стенах остались немыми свидетелями отбушевавших тут несколько суток назад страстей.

Ясно было одно — если кто из обитателей Везелвула выжил в схватках с паникой, космическим холодом и полчищами сорванных с насиженных мест мутантов, то он наверняка покинул это страшное здание.

— Слышишь, я к тебе обращаюсь, — дошел до сознания Грегора повторившийся вопрос. — Мог тут кто-нибудь уцелеть?

— Не знаю… — не то ответил, не то огрызнулся техник.

— Кроме этого города, есть еще поселения? — настаивал Андрей, не обратив внимания на его тон.

— Есть, — односложно ответил Грегор, которому все меньше и меньше нравились эти люди. После прилива эйфории он, сам того не замечая, погружался в темную пучину депрессии. — В болотах, — сделав еще пару шагов, добавил он. — Несколько зон, где работали заключенные и еще экологи или экзобиологи, сам не знаю… Экспедиции…

Мысли Грегора, который еще не пришел в себя после внезапного появления людей в скафандрах и последовавшей за этим сцены, оказались направлены совсем в иное русло.

Он боялся. Среди раскиданных по аппаратному залу трупов людей и мутантов он не увидел знакомого, синего с фиолетовыми крапинками костюма доктора Фрамера.

Куда мог деваться док?!

Надежда Грегора сменялась холодным отчаянием, потом опять приходила надежда, таяла, начинала клокотать внутри… и все это происходило очень быстро, взбаламучивая и так неуравновешенное сознание космодромного техника.

Теперь он, как и Саша, беспокойно озирался вокруг, страшась каждого бокового ответвления, каждого перекрестка тоннелей, каждой плотно закрытой или, наоборот, настежь распахнутой двери.

Если док выжил, то он мог появиться в любую секунду, и тогда эта шизанутая ведьма точно пристрелит его… — приблизительно такие мысли терзали его на протяжении первых двух-трех минут пути.

Спина Грегора обливалась холодным потом, а в душе росла злоба.

«Я разжег звезду, — упрямо, словно большой, идиотичный ребенок, твердил про себя Грегор. — Меня должны наградить, носить на руках, целовать мне задницу, но никак не орать на меня и угрожать смертью…»

Он чувствовал только то, что с ним обошлись несправедливо.

Вместо лавров ему вдруг досталась порция презрения и хорошая зуботычина. Вместо того чтобы с облегчением вздохнуть и принять заслуженную славу спасителя Везелвула, он вынужден выбиваться из последних сил, таща эти носилки с вонючим, разлагающимся заживо телом.

О том, что разметавшийся в бреду сержант получил страшный удар когтями, прикрывая его отход, Грегор почему-то не вспомнил.

Все эти сумбурные мысли, построенные на эмоциях переутомленного рассудка, выразились в одном — в его душе разрастался страх за свое ближайшее будущее.

Эти люди не имели права…

Ненависть скапливалась, словно мутная вода в сточной канаве после бурного летнего ливня, — ее было много, и прибывала она с каждой секундой…

— Послушай, Дерек, — хромавший позади отряда Андрей, который, как и Саша, не спускал расслабленных пальцев с гашетки импульсного оружия, немного прибавил шаг, догоняя Линкса, хотя расстояние тут было ни при чем — коммуникатор исправно передавал даже участившееся дыхание Андрея, а не только слова… — Послушай, Дерек, — повторил он, — этот парень говорит, что не посылал SOS!..

— Значит, это сделал кто-то другой, — буркнул Линкс, стараясь не сбиться с ритма шагов. Тело сержанта оказалось на удивление тяжелым.

— Да нет, сомневаюсь… Станция гиперсферной частоты наполовину демонтирована… Я не думаю, что кто-то мог успеть отправить сигнал. Потеря связи с Везелвулом произошла дней шесть-семь назад, а мы приняли сообщение… — он на секунду смолк, в уме подсчитывая разницу во времени, которую получил «Геракл» во время прыжка через гиперсферу.

— Не морочь мне голову… — раздраженно попросил Линкс. — Просто скажи, что ты думаешь. Не нужно тут выстраивать логических цепочек.

— Сигнал шел не отсюда — станция ГЧ передала бы его моментально. А он запоздал на трое суток. Учитывая это, можно сказать, что использовалось очень маломощное, нестандартное оборудование. Чудо, что мы его поймали…

— Ты хочешь сказать, что на Онтарио никто не получал SOS? — Линкс все же споткнулся, сбившись с шага.

— Мне кажется, для них Везелвул просто замолчал. Из-за профилактического ремонта станции… — ответил ему Андрей. — Послушай, — спустя секунду добавил он, обращаясь к погрузившемуся в свои мысли Грегору, — ты не знаешь, кто еще мог отправить сигнал бедствия?

— Понятия не имею, — буркнул Грегор, которого обуревали совсем иные мысли и сомнения. — Может быть, экологи с болот или охрана какой-нибудь отдаленной зоны… — предположил он. — Но у них нет аппаратуры для передачи на гиперсферных частотах, — предупредил он Андрея.

— Нехорошо получается… — Линкс повертел головой. — Саша, ты слышишь, о чем мы тут толкуем?

— Слышу, — раздался в коммуникаторе лаконичный ответ Эйзиз.

— Выходит, что мы не сделали и трети работы, — тем временем продолжал Линкс. — Придется обшаривать болота, там вполне могут оказаться выжившие.

Старый форт, в сорока километрах южнее космопорта

— Подождите, Николай! — хриплый возглас застал фон Риттера уже на пороге, у второго выхода из страшного помещения с выбитым панорамным окном.

В проходе между заиндевевших силовых шкафов стояли Фрамер и Черч. Доктор прерывисто дышал, созерцая жуткую скульптурную группу.

— Я знал его… — наконец, справившись со своими эмоциями, упавшим голосом произнес Гентри. — Я знал его, Николай!.. — потрясенно повторил он.

Фон Риттер остановился.

— Это мой бывший коллега… Экзобиолог… — казалось, Фрамер сейчас потеряет сознание. — Мы когда-то работали вместе, в «Генезисе»… — собравшись с силами, продолжил док. — Потом он пропал, около трех лет назад… Необъяснимо пропал, понимаете?.. — Фрамер даже не заметил того, что вновь начал обращаться к Николаю на «вы».

Фон Риттер видел, как тяжело Гентри. Да и ему было совсем не сладко в этой комнате, где и без слов доктора витал стойкий дух страшной человеческой трагедии.

«Генезис». Это слово начинало ассоциироваться в сознании Николая с чем-то мерзким…

— К сожалению, мы опоздали, док, — тихо произнес он.

Фрамер покачнулся.

— Я пойду… — внезапно сказал он, попятившись в глубь прохода. — Может быть, он оставил тут что-нибудь… Записи… Вещи… — Гентри продолжал пятиться, бессвязно бормоча в коммуникатор: — У него была семья, Николай… Я знал их…