Катакомбы, ну или как говорил Валейрик, тайные ходы. Это целая сеть рукотворных коридоров различной ширины, раскинувшаяся под крепостью. Там проходила львиная доля моего обучения, но сегодня мы, проплутав среди хитросплетений минут сорок, вдохнули свежий ночной воздух уже довольно далеко от крепости.

– Тридцать ударов.

Я тяжко вздохнул. Речь шла о скорости спуска со склона горы, на котором мы находились. В прошлый раз я успел только за тридцать пять ударов сердца.

– Пошёл мускун!

Прыжок вниз по склону – бежать, это долго. Ещё один. Через два прыжка самое сложное – надо маневрируя меж небольших камней, пробежать довольно приличный участок. Валейр это делал с лёгкостью, я – нет. Дело в том, что не видно ни зги. Если бы просто спускаться, то понятно, что всё равно можно рассмотреть, но когда ты бежишь, распустив по телу магические силы…

Твою… Нога соскальзывает, и я лечу вперёд. Выброс силы под ладони. Хлопок. Переборщил. Я так и не понял принцип, на котором базируется это действие. Толи это всплеск электромагнитных сил, толи лёгкий взрыв воздуха… но, если пульсирующее выбрасывать силу из ладоней, то за пару сантиметров от земли, ты словно натыкаешься на подушку, таким образом, сберегая руки. Тут же перевернуться и попытаться уйти от палки, так как ошибся. Очень сильно получилось и эта самая «подушка» слегка полыхнула, тем самым демаскируя. В идеале ни хлопка, ни света не должно быть.

– Встал на руки! Щенок!

Я послушно принял упор лёжа. «Магическое отжимание». Для себя я называл это упражнение так. Надо было, не совершая движение телом, отбрасывать себя силой от земли. Пару лун назад у меня получалось только на пару миллиметров и всего два раза. Теперь же я мог уже раз пятнадцать подкинуть себя сантиметров на десять, – «…семь, восемь…», – трава в магическом зрении забавно прибивалась к земле под ладонями.

– Теперь закрыл глаза и бегом вокруг меня, – Валейр приглушил видимость своих сил настолько, что слился с окружающим миром.

Силы это не просто энергия, силы это зрение мага. Я должен ощущать вокруг себя всё. Будь то дерево или камень. Пока я мог ощутить только живых существ. После немногословных объяснений алтыря, я, наконец, получил разгадку «шестого чувства». Всё просто. Любое живое существо, совершая какое либо действие, выбрасывает вокруг себя ощутимую часть эмоций. И чем дольше существо готовится к определённому движению, будь то выстрел из арбалета или прыжок зверя, тем сильнее этот выброс, тем проще его уловить. Поэтому нельзя долго готовиться к удару или выстрелу. Надо бить и надо уметь ощущать. В моём случае ощущать эманации учителя, когда он пытается ткнуть в меня палкой. А он при желании умел прятать свои эмоции.

Обычно обучение длилось до начинавшего брезжить рассвета, после чего мне давалось пара часов на сон. Без выходных. Каждый день. Маг должен уметь восстанавливаться без сна и отдыха. К слову сказать, большинство ночей проходили в менее напряжённых физически занятиях. Я учился подстёгивать рост растений, лечить, определять магию по оттенку. Это тоже важно. Раньше при лечении, скажем, я просто выпускал свою силу, не задумываясь о том, какая она. Но оказывается, если научится выпускать более тёмным спектром, то лечение пойдёт быстрее, а если более светлым, то можно даже наоборот, нанести вред, что, кстати, тоже можно использовать. Не при лечении разумеется. Раньше у меня это получалось интуитивно. Скажем в бою с орками, я выпускал большей частью светлый спектр. Умение делить силы, это, прежде всего рациональное их распределение. В бою таким образом можно гораздо дольше оставаться полным.

Полным… Тут я тоже значительно прогрессировал. Я мог при желании впитать в себя на треть сил больше. Разумеется, это субъективно, но так казалось. Такой резкий рост моих «аккумуляторов» произошёл по причине регулярного посещения Цветка девственницы. Внутри этой пещеры прятался источник природных магических сил. Точно такой же, как и в крепости ордена Гнутой горы. Главное тут не переборщить, как я поступил в первое посещение. Со слов Валейра я должен был сдохнуть по причине моей глупости и отсутствия уважения к словам старших. А он, по причине внутреннего благородства, спас меня, о чём сильно сейчас сожалеет.

– Ну, всё, на сегодня достаточно, – тихо произнёс мой учитель, после, наверное, двадцатого тычка палкой в мою бренную тушку. – Твой вопрос?

Тоже традиция. Каждый день я имел право на один вопрос. Таким образом, мой учитель, по его мнению, учил меня выделять основное и изучать свои ошибки. То есть, он считал, что раздумывая над ежедневным, вернее еженощным вопросом, я анализирую процесс своего обучения. А мне некогда было анализировать. Через два часа мой разум захватят бытовые проблемы, а мне ещё надо две главы книги по зельническому ремеслу прочитать. Спросит ведь следующей ночью. К тому же, меня на данном этпе интересовал всего один вопрос.

– Как лучше тренировать магическое зрение? – Спросил я. – Чтобы глубже видеть.

Дело в том, что Валейр относился с презрением не только ко мне, но и ко всем. В том числе и к Лумму. Поднять на ноги он его поднял, а вот до конца лечить не стал, отдав на растерзание мне. А у Лумма были повреждены почти все каналы силы. То есть, слегка нарушена координация движений. И если те, что были близко к кожному покрытию, я потихоньку восстановил и выровнял, то те, что глубоко… Я просто не мог их рассмотреть. Уже даже предлагал Лумму, в шутку начать резать, чтобы добраться до них. Он не оценил юмора. Нервный какой-то стал…

– Третий день один и тот же вопрос. Не надоело?

Я не ответил.

– Ослепнуть.

– Не понял?

– А чего тут не понятного. Давай я лишу тебя обычного зрения, тогда через несколько лун ты будешь видеть глубже, – ухмыльнулся Валейр. – Когда живое существо лишается одной из возможностей воспринимать мир, то развиваются другие. Иных способов нет. Тогда ты станешь настоящим магом-воином. И я даже перестану называть тебя мускуном. Надумаешь – скажешь.

После этих слов Валейр пошёл в сторону склона горы. Пока я брёл за ним, то раздумывал над странным мутноватым оттенком его глаз…

День начался с выдачи провианта на рабов и осмотра личного состава. А состав у меня был калека на калеке. У кого радикулит, у кого геморрой, были и действительно увечные – Ротимур, например. Мизинец то обратно не пришьёшь. Хотя попытаться можно было, но хорошая мысля…

Ротимура, кстати, я произвёл в десятники верхового десятка. Фактически, с учётом всего двух десятков верховых в крепости, он был сотником конницы. Можно попытаться и официально сотником верховых определить. По крайней мере, Вар, это тот самый сотник, что встречал меня в первый день, рассказывал, что если правильно составить бумагу и отправить в столицу, то гарантированно введут должность сотника верховых, но я пока не спешил – не стоит сразу наглеть на новой должности.

– Ночная смена. У рабов без происшествий, тысячник, – доложился сотник дежуривший в ночь. – В казармах один умер.

– То есть, умер?