— Да, — буркнул Матвеев. — Если, конечно, ты не дух.

Ветров ощупал голову и сказал, что вроде пока нет. Потом он попытался подняться на ноги. Не получилось.

— Ты это, — проворчал Матвеев, поддерживая его под руку. — Снимай-ка уже свой металлолом. Толку с него никакого, а сопреешь запросто.

Ветров кивнул. Я помог ему снять шлем. Матвеев тем временем нашел и расстегнул за плечами два ремешка, и тяжелый выпуклый нагрудник свалился на колени капитану. Внутри, в выемке, лежали перчатки. Я взял их в руки.

По внешнему виду они вполне себе казались золотыми. Тыльную сторону каждой украшала бабочка из красных каменьев. Камни были подобраны так искусно, что в тусклом свете бабочки казались живыми. Левая будто бы расправляла крылья. У правой крылышки были словно бы перепачканы кровью, и она без сил распласталась по перчатке.

— Впечатляет, — сказал Матвеев. — Золотые?

— Похожи, — ответил я. — По крайней мере, потерпевшие утверждают, что украдены перчатки из чистого золота, а эти полностью подходят под описание.

— Они это, — прохрипел Ветров. — Те самые… Ох, ну и удар у вас.

— А нечего бегать было, — беззлобно проворчал Матвеев.

— Знаете, вы правы, — капитан с нашей помощью кое-как вылез из доспехов и выпрямился. — Вроде только вас и ждал, а тут так сглупил.

— Бывает, — кивнул я.

Ветров сбросил железные сапоги и остался босиком.

— Ваши-то где? — спросил я.

Вместо ответа капитан ткнул пальцем вверх и, наклонившись, начал расстегивать ремешки на штанах. Те с лязгом рухнули на пол. Под ними оказались вполне приличные черные брюки, теперь безнадежно испорченные белой краской. Ветров глянул на них и вздохнул. Я не мог не отметить: взятый с поличным на краже и будучи первым кандидатом на роль убийцы, он еще мог беспокоиться об испачканных брюках.

— Ну что, — деловито осведомился Матвеев. — Будем вязать, или как?

Ветров покачал головой.

— Даю слово офицера, что не убегу, — сказал он и тихо застонал. — Ох, как вы меня приложили, я, кажется, и уйти-то не смогу.

— Ничего, — сказал я. — Мы поможем. Но помните, что дом оцеплен полицией, так что бежать вам не советую.

— Да, я уже в курсе, чем это может кончиться.

На этой фразе Ветров сумел выдавить слабую улыбку. Мне он начал нравиться, но закон, как известно, есть закон. Матвеев отдал нам свой фонарь. Я запалил его. Полицейский плечом подпер капитана, и они заковыляли по коридору, а я освещал им путь. Перчатки я сунул подмышку.

— Вы с ними поосторожнее, — заметил Ветров. — Опасная вещь.

— Да, я уже в курсе насчет проклятия, — кивнул я. — Но всё равно спасибо за предупреждение.

— Я бы больше беспокоился насчет убийцы, — через пару шагов отозвался Ветров.

— Хм… — протянул я. — Хотите сказать, что это не вы?

— Своей вины я не отрицаю, — ответил капитан. — Но я тут не единственный преступник.

— Вот как? — удивился я. — Тогда пойдемте, будете каяться инспектору, а уж там разберемся, кто и в чём виновен.

Матвеев, убедившись, что его суровая помощь больше не потребуется, вернулся на свой пост, а то самые отчаянные из любопытных уже набрались наглости сунуть нос в дверь. Мы же без дальнейших приключений вернулись на кухню.

Барышня по-прежнему стояла около стола и смотрела на тело, но такое впечатление, что ничего не видела. По крайней мере, когда мы вошли в кухню, она даже головы не повернула. Мне пришлось ее окликнуть. Она медленно обернулась и застыла вторично.

— НИКОЛАЙ САНЫЧ, ВЫ живой? Но почему в таком виде?

Эту фразу Анна Владимировна произнесла спустя минимум полминуты. Ветров виновато развел руками.

— Вид — это сейчас не главное, — заметил я.

Барышня в ответ выкатила мне краткую, но суровую отповедь на тему «по одежке встречают» и потребовала дать Ветрову возможность переодеться. Пришлось пообещать, что такая возможность у него будет, но всё-таки не сейчас.

— Сейчас, — сказал я. — Я попрошу вас опознать этого человека.

Полицейский снова — на этот раз без особого такта — откинул простыню с лица покойного. Ветров мельком глянул на него и уверенно сказал, что не знает этого человека. Мне захотелось его стукнуть.

— А если посмотреть внимательно и хорошенько подумать? — строгим тоном уточнил я.

— Я в третий раз вижу этого человека, — со вздохом отозвался Ветров. — И память на лица у меня отличная. Но я так и не узнал, кто он такой. Хотя пытался.

— Уже лучше, — сказал я. — Тогда расскажите то, что знаете, а дальше задействуем наши полицейские силы и выясним — что за человек был наш покойник.

— Как скажете, — Ветров кивнул и тяжело опустился на стул, где раньше сидел полицейский.

Барышня, выйдя из ступора, метнулась налить ему клюквенного морса. Капитан с благодарностью кивнул, принимая кружку, и, отхлебнув, не спеша начал свой рассказ. Если опустить многочисленные вздохи и паузы, то история получилась занимательная и со своей предысторией.

Последняя вновь завела нас в осажденный японцами Порт-Артур, где наш покойничек, прикидываясь, а, может, и являясь солдатом российской армии, заманил в ловушку капитана разведчиков Ветрова.

К моему удивлению, конкретно в этом Ветров винил самого себя.

Ловушка была довольно примитивной, но днём, в центре города, на оживленном рынке, разведчик позволил себе расслабиться и уже спустя несколько минут лежал связанным в каком-то сарае. Ночью его переправили японцам. Тех интересовал всего один вопрос: где перчатки? В средствах японцы не стеснялись, и, если бы не китайцы, в свою очередь выкравшие пленника, разрезали бы капитана на ленточки.

Барышня, слушая всё это, чуть не расплакалась. Я попытался отправить ее наверх, или хотя бы озадачить чаем, но не преуспел по обоим пунктам. Ветров, со своей стороны, заверил ее, что теперь с ним всё в порядке, а его нынешнее полуобморочное состояние — всего лишь несчастный случай при задержании. На моё счастье, человеческий глаз стреляет исключительно холостыми зарядами, а то барышня взглядом пристрелила бы меня на месте.

— В общем, в Россию я вернулся всего месяц назад, — продолжил свое повествование капитан.

— Что же сразу не сообщили? — укорила его барышня.

— Да из Сибири письма идут долго, — отмахнулся Ветров. — Мне быстрее было самому приехать.

Приехал капитан не просто так. В Китае он сошелся с теми монахами, которые хранили у себя доспехи проклятого самурая. Причём всерьез полагали, будто бы проклятие — никакой не миф, и даже сумели убедить в этом Ветрова.

— Я понимаю, что вам сложно в это поверить, — тихо сказал он. — Но поверьте хотя бы в то, что доспехи законно принадлежат этим людям.