— Раз уж Ефим Родионович ведет расследование — ему и решать, какую линию выбрать, — подытожил он.

Барышня взглядом сигнализировала мне, что лучше бы я не ошибся с выбором этой самой линии. Графиня осведомилась, как оное расследование продвигается. Я сказал, что успешно, однако еще остались кое-какие вопросы.

Как тут же выяснилось, графиня уже поведала доктору о проклятии, но он пока не был готов помочь следствию. Клаус Францевич не зря слыл большим знатоком всяких мифов и легенд, и был готов с ходу перечислить чуть ли не сотню подобных историй. Я его от этого тактично отговорил, переведя разговор к более практичному вопросу: что с этим делать? Увы, единственная универсальная методика борьбы с проклятиями сводилась к:

— Держаться от этот пакость далеко!

— Ну, так я предлагал их продать, — проворчал на этом месте Юрий. — Отец упёрся. А так сейчас был бы жив.

Графиня покачала головой.

— Нет, — тихо сказала она. — Он бы никогда не передал другому вещь, которая несет смерть. Это всё равно что убить.

— Ну, я бы отметил, что это всё-таки лучше, чем погибнуть самому, — возразил Юрий. — Да и потом, вполне можно было бы продать их какому-нибудь головорезу.

— Чтобы он безнаказанно убивал?! — бросила барышня ему в лицо.

Юрий в ответ молча развел руками. Мол, я хотел как лучше, а идеальных вариантов всё равно нет. Наметившийся спор прервало появление дьякона. Тот пожаловался, что тело графа перенесли вниз, в кухню, где оно теперь занимало весь стол, и приготовить чай в таких условиях нет никакой возможности. А если бы и была, так его, дьякона, из кухни выставил полицейский.

— Это уже слишком! — заявила Анна Владимировна-младшая и решительно направилась к дверям.

Графиня, погруженная в свои мысли, запоздало вскинулась, но инспектор ее опередил:

— Ефим, проследите, — строгим голосом велел он и кивнул в сторону двери.

Я поспешил за барышней. Она чуть было не захлопнула дверь у меня перед носом, и, полагаю, только воспитание не позволило ей сделать это. Анна Владимировна лишь резко развернулась, чуть не съездив мне косой по физиономии, и зашагала по коридору. Место, где раньше лежал покойник, было очерчено мелом. Барышня вздохнула и аккуратно прошла мимо вдоль стеночки, не наступив ни на линии, ни на пятна крови, и не сбавляя взятого высокого темпа. Я за ней едва поспевал.

За поворотом коридор сразу переходил в лестницу, ведущую вниз. Не такую широкую, как парадная, и даже без перил, но зато ступеньки не скрипели под ногами.

— Простите, Анна Владимировна, — окликнул я ее с верхней ступеньки.

Барышня уже пробежала четверть пути вниз.

— Прощу, — легко пообещала она, полуобернувшись на ходу. — Может, вы, наконец, займетесь своими прямыми обязанностями! Найдите убийцу!

— А вы действительно этого хотите? — спросил я.

Это ее остановило. Барышня замерла на пару секунд, позволив мне отыграть несколько ступенек, потом стремительно развернулась ко мне.

— Вы это к тому, что убийца — один из нас? Нет, меня это не останавливает. Я хочу знать, кто убил отца!

— И вы не допускаете мысли, что это может быть кто-то еще? — спросил я.

— Нет, но… — она не сразу нашлась, что ответить. — Мы же осмотрели дом. Никто с улицы не мог к нам проникнуть.

— Что ж, хорошо.

Я жестом предложил ей следовать дальше. Разговаривать, стоя на полутемной лестнице, было неудобно во всех смыслах.

— Тогда я должен задать вам еще один вопрос, — сказал я на ходу.

— Спрашивайте, — твердым голосом ответила барышня. — Я готова.

Она даже с шага не сбилась.

— Хорошо, — сказал я. — Скажите, Анна Владимировна, ваш отец следил за тем, как он одевается?

— Разумеется. Он, между прочим, граф, — последнее прозвучало с отчетливой ноткой гордости. — А не дворянчик деревенский. Отец всегда одевался достойно. Даже дома. Если бы вы застали его живым, вы бы сами убедились.

— Не сомневаюсь, — сказал я. — Я почему-то сразу так и подумал. Этот дом пронизан атмосферой рыцарства.

— Да, верно, — тихо ответила барышня. — Но братья сильно разбавляют ее современной практичностью.

За разговором мы спустились на первый этаж. Там я успел распахнуть перед барышней дверь. Она, даже не взглянув на меня, прошла в коридор и обхватила себя руками. Здесь было заметно холоднее, чем этажом выше.

— Не жарко тут у вас, — заметил я; большей частью чтобы просто поддержать разговор. — На втором этаже теплее.

— Да, отец не переносил холод, — вздохнула барышня. — Его мучили старые раны. Сюда он не спускался, а второй этаж протапливали весь. Мама говорила, что дороговато это выходило, но пока они могли себе это позволить.

— Они? — удивился я. — Не мы?

Барышня вопросительно глянула на меня, но не успел я переформулировать свои слова, как она уже сообразила суть моего вопроса и ответила:

— Мы живем в Петербурге. Мы с братьями. Там у нашей семьи большая квартира, но отец любил этот дом. Здесь постоянно жили только отец с мамой, а мы приезжали на праздники.

— А дьякон?

— И Феофан с ними, конечно. Он вообще от отца не отходил. Как не доглядел…

Барышня сокрушенно покачала головой. Лестница кончилась. Впереди была толстенная дверь с деревянной ручкой, которую вполне уместно было бы назвать перекладиной. Вновь проявить хорошие манеры я просто не успел. Барышня с ходу навалилась на дверь плечом, и та распахнулась.

За этой дверью находилась кухня. Это была самая просторная кухня из всех, что мне доводилось видеть. Если убрать большой стол в центре, здесь можно было бы давать семейные балы. В воздухе пахло пряностями и еще чем-то вкусным. С аппетитными запахами резко контрастировало мертвое тело, лежавшее на большом столе. Теперь оно было накрыто простыней. Синий халат висел на спинке стула.

По левую руку, у еще одной двери, широко раскрытой в темный коридор, стоял на страже очередной рыцарь. Этот был какой-то сборный: серый шлем с грубо, под самый корень, оттяпанным плюмажем, золотистая азиатская броня с драконом на груди, серые руки с черными перчатками, «штаны» из меди и угловатые стальные башмаки. Рыцарь тяжело опирался на меч с таким узким лезвием, что, если бы не здоровенный, с расчетом на две руки, эфес, я бы счел его шпагой. На мой взгляд, все компоненты совершенно не подходили друг дружке. Потому, наверное, беднягу и сослали на кухню.

Полицейский, который должен был приглядывать за трупом, сидел в углу позади рыцаря, за еще одним столом, поменьше, и пил, как он потом отметил в рапорте, квас. Когда мы вошли, он поспешно отставил кружку и встал. Барышня бросила строгий взгляд на него, и печальный — на тело.

— Анна Владимировна, — сказал я, — вы готовы увидеть его?