А что же террористы? Они бежали в так называемую зону «А», контроль над которой полностью осуществляется самозваным палестинским правительством и его военными службами. Читателю, скорее всего, не понятно, о каких зонах идет речь. Я поясню. В 1993 г. правительство Израиля подписало с Организацией освобождения Палестины (ООП), возглавляемой в то время террористом Ясиром Арафатом, мирные соглашения, вошедшие в историю как «соглашения Осло». Как и почему правительство пошло на такой, мягко говоря, спорный шаг — история длинная. Для нашего повествования важно, что, согласно этим договорам, территории с многочисленным арабским населением были разделены на три зоны: «А», «B» и «C». На территориях «С» весь контроль, административный и военный, осуществляется Израилем. В зоне «В» военная власть израильская, а административная — палестинская. О зоне «А» мы уже говорили.

Израильской Службе безопасности мгновенно стало известно, где именно прячутся убийцы, и правительство потребовало от палестинской администрации немедленной выдачи террористов. Палестинцы проигнорировали израильское требование, заявив, что сами проведут судебное разбирательство. Действительно, состоялся бутафорский суд, и террористы получили смешные сроки тюремного заключения. Наказание они начали отбывать в самой комфортабельной из всех палестинских тюрем — в городе Йерихон[26]. Израиль пощечину стерпел.

Но в 2006 г. председатель Палестинской автономии Махмуд Аббас[27] решил позлить израильтян, заявив, что выпускает убийц на свободу. За день до даты освобождения террористов в Йерихон вошли соединения израильской армии и полицейского спецназа ЯМАМ, специализирующиеся среди прочего на освобождении заложников. Легко сметая с пути вооруженные силы палестинцев, армия и спецназ окружили тюрьму и предложили преступникам сдаться. Как и предполагалось, последовал отказ. Тогда армия подогнала бронированный бульдозер, разработанный израильской танковой промышленностью на основе Caterpillar D9R. Инженерно-саперная служба армии активно использует эту чудовищной силы машину для разрушения зданий, в которых баррикадируются террористы.

Бульдозер слегка ударил по углу здания тюрьмы, и убийцы поняли, что в следующие несколько минут они будут погребены под обломками и лучше сдаться. Они вышли гуськом, в одних трусах и с поднятыми руками. Это шоу транслировалось по всем каналам израильского телевидения. Террористов судили и приговорили к пожизненному сроку. Они сидят в израильской тюрьме для террористов и, надеюсь, никогда оттуда не выйдут.

Интервью с Александром Бедуэном, начальником отдела криминальной полиции Квебека

— Александр, ты начальник большого Отдела криминалистической экспертизы в криминальной полиции Квебека. А это тяжелая ноша?

— Работы невпроворот. Мы занимаемся всеми мыслимыми видами экспертиз, от идентификации угнанных автомобилей до ДНК-анализа и антропологических реконструкций.

— Что привело тебя в эту область?

— Видишь ли, это было предопределено. Мой отец работал полицейским, а меня тянуло в науку, но в то же время хотелось носить форму. Вот я и стал экспертом-криминалистом. В университете я изучал микробиологию, в отделе начал с самого низа. Но, как говорят по-английски, Little strokes fell great oaks[28]. Есть, наверное, русский эквивалент?

— Есть: «Терпенье и труд всё перетрут». Если я правильно помню, ты успел одновременно с работой написать диссертацию и защитить ее в Лозаннском университете. А планка там очень высокая.

— Да, там серьезные требования к докторантам. Впрочем, что я тебе рассказываю! Ты и сам знаешь.

— Не жалеешь, что выбрал эту профессию?

— Ни на секунду! И неважно, что в частном секторе программисты, адвокаты или врачи получают больше.

— Сможешь вспомнить о самом интересном деле за годы практики?

— Для меня самые интересные дела — это так называемые cold cases. Ты мне как-то говорил, как это называется по-русски — «висюн»? Так, кажется?

— «Висяк». От глагола «висеть», то есть «зависнуть и не падать». И что это было за дело?

— Тебе о нем неизвестно. Одно из двойных убийств более чем 20-летней давности, которое я помог раскрыть, перепроверив бумаги, фигурировавшие в этом деле в качестве вещественных доказательств. Новые химикаты, разработанные в последнее время, оказались намного эффективнее тех, что были в ходу 20 лет назад. Выявился отпечаток неплохого качества, и я смог еще улучшить его с помощью компьютера. В результате — бинго! И, конечно, счастье, что преступник не умер за эти годы и никуда не сбежал.

Нет, что ни говорите, но языка, равного русскому по богатству, не найти. Пословицу или поговорку можно легко подобрать для любой ситуации, а если надо — и для двух сразу, как в данном случае. Потому что поговорим мы и о привычках, и о рукавичках, то есть о перчатках.

Жил в Англии в XVII веке лорд-хранитель Большой печати, лорд-канцлер и пэр Англии, барон Веруламский и виконт Сент-Олбанский, философ, историк и политический деятель Фрэнсис Бэкон. Наверное, можно утверждать, что он является основателем научного подхода к исследованию явлений природы. Бэкон прожил бурную жизнь, оставив после себя четыре серьезных труда, в одном из которых, «Новом Органоне», обсуждается суть науки. Из солидного «Нового Органона» нас интересует лишь одно определение, пережившее века и актуальное по сей день: idolatribus[29] — устойчивая склонность человеческой натуры добровольно и свято верить в определенного рода заблуждения. Вопрос: а это вообще связано с современной криминалистикой? Ответ: связано, и весьма плотно.

Вы наверняка думаете, что коли преступник работал в перчатках, то искать следы его рук бесполезно, а если эксперт обследует место преступления, натянув перчатки, значит, он и своих следов не оставляет, и чужие не стирает. Так вот, оба утверждения ложные и являются не чем иным, как idolatribus правонарушителей, полицейских, прокуроров и, увы, даже судей.

Одна из первых вещей, которым должен обучиться криминалист, — контролировать свои руки, знать, как вести себя на месте преступления и каким образом брать, держать и паковать любой предмет. Раз уж мы в заголовке упомянули о привычках, то для эксперта важно привыкнуть прятать руки в карманы при знакомстве с местом преступления. Кстати, я уже давно обратил внимание на то, что правила поведения криминалистов на месте преступления очень схожи с правилами работы в операционной.