— Покинул? — переспросила Оливия озадаченным тоном и весело рассмеялась. — Нет, Иззи, он не настолько болен. Кстати, кто тебе сказал?..

— Он болен?

— Не у каждого такое крепкое здоровье, как у тебя. — Оливия насмешливо фыркнула.

— Он болен, — тихо повторила Изабелла, как бы про себя. — Как это замечательно!

Оливия взглянула на нее с удивлением:

— Странная реакция на известие о болезни другого человека.

— Но раз он болен, — объяснила Изабелла, — он не сможет уехать. Он достаточно болен, чтобы его держали в постели?

Оливия кивнула.

— Я узнала это от мамы, которой сообщила об этом миссис Кент. Та узнала это от своего племянника, который служит конюхом в Шеффилд-Парке. А он услышал от одной из горничных, что у Джеймса лихорадка.

Изабеллу так и подмывало заметить, что в последнее время «лихорадка», пожалуй, его обычное состояние. Но она сдержалась.

— Очевидно, — продолжала Оливия, — он все время бредит. Твердит, что нужно утопить одеяло.

При упоминании об одеяле Изабелла тихонько ахнула. Хорошо, что Оливия ничего не заметила. Она продолжала говорить:

— Это было бы смешно, если бы не было настолько серьезно. Итак, что ты знаешь об этом одеяле?

Пропади все пропадом! Оливия, как назло, слишком наблюдательна.

— О каком одеяле? — спросила Изабелла, сделав вид, будто не поняла.

— Ого, ты покраснела! — воскликнула Оливия. Она сунула вышивку в корзинку и забралась на постель. — Изабелла Энн Уэстон! Ты расскажешь мне, в чем дело, сейчас же, или…

— Или что? — Что бы это ни было, — прошипела Оливия сквозь зубы, — обещаю, тебе это не понравится.

В качестве угрозы это было слабовато. Н о недостаточная изобретательность ее сестры в выборе возмездия с избытком, компенсировалась невероятным упорством и цепкостью.

Никакая собака с ее пресловутой костью не могла бы т сравниться с Оливией Джейн Уэстон, когда речь шла о чужих секретах. Менее чем за полчаса Ливви удалось вытянуть из Изабеллы всю историю целиком. Разумеется, не всю историю, а ее изрядно подредактированную версию — такую, в которой ни слова не говорилось о некоторых… хм… подробностях с участием одеяла и только вскользь упоминалось о приключениях в библиотеке.

— Я все еще не могу поверить, что он целовал тебя, — заметила Оливия, когда Изабелла закончила.

— Ливви!

— Извини, я не совсем точно выразилась.

— В любом случае, — уточнила Изабелла, — это я первая его поцеловала.

— Это было приятно?

— Хм, э-э, ну… — «Приятно?» Это было умопомрачительное, потрясающее наслаждение. Только одного воспоминания об этом было достаточно, чтобы соски ее превратились в маленькие затвердевшие бутоны, отчетливо видимые сквозь тонкое полотно ночной сорочки. Иззи вздрогнула и поспешно натянула на себя одеяло до плечей.

— У тебя подогнулись колени? — прошептала Оливия, пожирая сестру сапфировыми, блестящими от возбуждения глазами. — Твое сердце учащенно забилось, а внутри все перевернулось, как пишут в романах?

Иззи расплылась в улыбке и кивнула:

— Все было гораздо лучше.

Оливия в восторге захлопала в ладоши, но тут же опомнилась.

— Что ты собираешься делать?

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, ты просто не можешь позволить ему уехать!

— Разве у меня есть выбор? — устало произнесла Изабелла. — Он отказывается жениться на мне или на любой другой женщине, и он слишком горд, чтобы принять чью-либо благотворительность, даже предложенную от чистого сердца. Поэтому он должен найти себе источник дохода. Для джентльмена его уровня есть только два варианта: духовный сан или армия.

— Духовный сан не самый удачный выбор, — согласилась Оливия. — Но если он завербуется…

— Он может погибнуть, — договорила Изабелла. Эта мысль, подобно спруту, опутала ледяными щупальцами ее сердце, сжимая и разрывая, замораживая ее изнутри. Девушку бросило в дрожь. — О Боже, Ливви! Я этого не вынесу.

— Иззи! — Оливия схватила ее за плечи. — Он не собирается умирать.

— Но может, — пробормотала она.

— Нет! — решительно заявила Оливия. — Он не умрет!

— С чего ты взяла?

— Потому что мы постараемся устроить так, чтобы у него отпала необходимость идти в армию.

Изабелла все так же безучастно смотрела на нее.

Оливия вздохнула.

— Мы должны сделать все, чтобы он женился на тебе. Тогда его наследство и его жизнь будут спасены. А теперь нам нужно составить план. — Она постучала кончиками пальцев по подбородку. — Ты помнишь Эмилию и Джордана?

— Из романа «Таинственная чародейка замка Клермон»? Там, где она… где он… Но, Ливви, это реальная жизнь, а вовсе не роман от «Минерва-Пресс».

— Ты права. — Оливия лукаво взглянула на нее и подмигнула. — Это даже лучше.

Через два дня, спускаясь из окна своей комнаты по дереву, Изабелла размышляла о том, что совершает самый безумный поступок в жизни. Не то, что карабкается по дереву, потому что она проделывала это уже сотни раз и ни разу серьезно не поранилась и не порвала одежды, так что ни родители, ни гувернантки ничего не замечали. Ее не волновало, что она спускается из окна третьего этажа. Не беспокоило ее и то, что придется взбираться назад, хотя эта задача требовала гораздо больших усилий, чем первая. Нет, дерево не имело никакого отношения к тому, что Изабелла усомнилась в том, что она в своем уме. На самом деле предметом ее раздумий был некий мужчина по имени Джеймс Шеффилд и некий заговор, разработанный ее сестрой.

Однако осуществление планов больше нельзя было откладывать, поскольку Оливии через цепочку информаторов стало известно, что на сегодняшний день Джеймс уже покинул постель, несмотря на предписание доктора? соблюдать постельный режим по меньшей мере неделю. До чего отвратительно и типично по-мужски! Хотя Джеймс еще не совсем поправился, Изабелла не сомневалась в том, что он намерен уехать в ближайшее время при первой же возможности. Поэтому она и оказалась здесь, на пути к поставленной цели — соблазнить мужчину.

Пока Иззи украдкой пробиралась к конюшне и тайком седлала Блоссом, свою маленькую гнедую кобылу, она спрашивала себя: с чего она решила, будто сумеет соблазнить Джеймса? И даже если ей удастся его соблазнить — а это было под большим вопросом, — ради чего, во имя всех святых, она на это пошла? «Потому что ты любишь Джеймса, — сказала она себе. — И разумеется, не хочешь, чтобы он отправился на войну и был убит из-за тебя!»

Она делала это ради него. Чтобы спасти его. Впрочем, она лгала себе — или, вернее, не была до конца честной. Она действительно хотела спасти Джеймса Шеффилда, но также хотела заниматься с ним любовью. Просто хотела его.