— Ты уверена? — спрашивает он одними губами.

— Да, Берт. Уверена.

Бетти расправляет плечи.

— Мне кажется, — говорит она Кевину и Генри, — что вам обоим сильно не хватает мамы с папой. Я права?

Они молчат.

— Бетти права? — переспрашивает Берт очень строго.

— Да, — бормочут они.

— Вот и славно, — говорит Бетти. — Поэтому оставайтесь-ка здесь у нас на выходные.

Парни вконец ошарашены. Что это у них в глазах? Слёзы?

— Но прежде, — продолжает Бетти, — вам давно пора извиниться перед нашим ангелочком.

Они что-то бормочут.

— Громче! — требует Берт.

— Прости, Ангелино, — говорят парни.

— Искреннее! — требует Берт.

— Нам очень-очень-очень жаль, — говорят они.

Ангелино танцует в воздухе, широко улыбается.

И тихонько пукает.

— А ещё давно пора сказать спасибо этим прекрасным детям! Они спасли вас от злодея и от вашей собственной глупости, — говорит Бетти.

— Спасибо, дети, — вяло говорят остолопы.

Берт сдвигает брови.

— Спасибо, — повторяют они гораздо искреннее. Похоже, они действительно благодарны.

— Вот и славно! — Бетти стоит, скрестив руки на груди. — Итак! Вы, два глупыша, остаётесь здесь, с нами. Сейчас примете ванну, выпьете какао — и в постель. Завтра расскажете, как дошли до такой жизни. А в понедельник я отведу вас в школу вместе с Ангелино. Ты не против, Берт?

— Конечно, не против, любимая, — говорит Берт.

Он тоже стоит скрестив руки. Лицо его принимает очень строгое выражение.

— Вздумаете шкодничать — пеняйте на себя. Понятно?

— Да, Берт, — говорят Кевин и Генри хором.

— Не врёте?

— Нет, Берт, — снова говорят они.

— Да, Берт! — хихикает Ангелино. — Нет, Берт! Да, Берт!

И он снова пукает, тихо, но весьма мелодично.

— Может, из вас однажды и выйдет толк, — говорит Бетти.

День был длинным. Он подходит к концу.

Джек кладёт в рот ещё одну желейку.

— Папа, наверно, гадает, где я… — говорит он.

Нэнси смотрит на часы.

— И моя мама тоже.

— И моя, — говорит Алиса. — Нам пора.

Они вздыхают. И не двигаются с места.

— Какой удивительный день, — говорит Нэнси.

— Один удивительный день в удивительной жизни, — говорит Бетти Браун и обнимает детей. — Ну, теперь бегите по домам.

Они медлят… Обнимают её в ответ.

Ну вот. Школа Святого Мунго, понедельник, утро. Советник департамента Корнелиус Фундук прибывает на большой чёрной блестящей машине. Он пробирается сквозь стайки играющих детей. На нём аккуратный серый костюм, блестящие чёрные туфли и впечатляющий полосатый галстук. В руках портфель, а на лице очень серьёзное и важное выражение.

У дверей школы его встречает взволнованная и озабоченная миссис Кротт. Рядом с ней профессор Тухлятти. На нём тоже серый костюм, блестящие чёрные туфли и аккуратно завязанный галстук. Волосы его расчёсаны аккуратнейшим образом.

— Доброе утро, сэр, — говорит миссис Кротт.

— Доброе утро, мадам, — говорит Фундук. — Надеюсь, вы хорошо выспались.

— Хорошо, спасибо, сэр, — отвечает она, хотя, судя по её виду, ночь она провела в комнате с привидениями.

— Отлично!

Профессор прокашливается. Подаёт знак миссис Кротт.

— Я должна сообщить вам, сэр, — говорит миссис Кротт, — что профессор повышен в должности. Он теперь заместитель директора.

— Отличная новость! — Советник пожимает профессору руку. — Поздравляю, Тухлятти. Назначение на руководящие должности таких людей, как вы, преобразит образование в нашей стране. Отлично, миссис Кротт.

— Спасибо, сэр, — лепечет миссис Кротт.

Она пытается улыбнуться, но внезапно вздрагивает: в дальнем конце двора летает ангел в джинсах и клетчатой рубашке — он следит за футболистами с воздуха.

Миссис Кротт пытается взять себя в руки. Так, надо быстро увести обоих мужчин внутрь, в кабинет. Её колени дрожат, голос тоже.

— Проходите, пожалуйста, — шепчет она. — Саманта Кладд подготовила для нас кабинет и…

Но сама она не может и шагу ступить. Потому что в дальнем конце двора в футбол играют не только дети. Там бегает Хокинс! Да, это, несомненно, он!

— Вас ждёт кофе, — говорит она. — И…

— Отлично! — говорит Фундук. — После вас, мадам.

Она не двигается.

— Я восхищён вашим костюмом, Тухлятти, — говорит советник профессору. — Именно в таком виде и надо приходить к этим полудиким детям и их некомпетентным учителям. Пусть видят. Пусть смотрят. Пусть стремятся. Пусть ваш костюм вдохновит их вырваться из их пустой убогой жизни.

Профессор краснеет. Улыбается.

— Миссис Кротт, мы идём? — спрашивает Фундук.

Она смотрит в дальний конец двора. Там Хокинс. Стоит, отклячив задницу. А над ним парит ангел…

— Миссис Кротт! — снова окликает советник и прослеживает её взгляд. — Что это за юноша? Он, кажется, постарше других учеников.

— Кевин быстро вырос, — еле слышно отвечает и. о. директора.

— А что он делает? — недоумевает профессор.

— Наверно… — голос миссис Кротт почти не слышен, — он… исполняет «Трёх волхвов»…

И. о., профессор и советник смотрят через стеклянную дверь. Они видят, как ангел летает над парнем, склонившимся в странной позе. Они видят, как ангел принимает точно такую же позу — оттопыривает попу. Они слышат, как дети вокруг покатываются со смеху.

Миссис Кротт, профессор Тухлятти и Корнелиус Фундук молчат.

Они онемели.

Они долго смотрят вместе куда-то в пустоту, в бездну, где нет ни смеющихся детей, ни пукающего Хокинса, ни ангелов…

Их зовёт Саманта Кладд.

— Сюда, пожалуйста, — говорит она. — В кабинете вас ждут кофе, печенье и три прекрасных кожаных кресла.

Они послушно следуют за ней. На двери висит объявление: