Небывалыми темпами растёт рождаемость.

Завершается культурная революция! Полностью ликвидирована неграмотность – разве этого мало?

После такой речи «оба сапога» окончательно убедились, что Фролушкин – никакой не антисоветчик, каким его хотели представить специальные органы, а трезвомыслящий аналитик со своим, несколько специфическим взглядом на «некоторые проблемы современности».

Но за это ведь не обязательно садить в тюрьму.

Даже в кошмарном 1937 году!

24

– Мальчики! – донеслось из окна на третьем этаже. – Давайте за стол!

И как раз в это время хлынул дождь.

В сентябре такое случается часто.

Подул ветер, нахмурилось небо…

И бах – всё стихло.

А сверху вдруг полились безжалостные холодные струи!

Спорщики сразу бросились в подъезд. По дороге подобрали так и не накурившихся вдоволь сотоварищей и гурьбой ввалились в раскрытую дверь.

А там – всё сначала.

Спиртное, пюре с поджаркой, копчёности и конечно же десерт.

Всё это время Фёдор Алексеевич не сводил глаз с Натальи Ефимовны. А к вечеру и вовсе перебрался поближе к Олиной начальнице и теперь вёл с ней интеллектуальную беседу о сокровищах скифов, изучению которых товарищ Ладогина (именно такой оказалась фамилия библиотекарши) посвятила всю свою сознательную жизнь.

Сидели допоздна.

Первыми ушли Фролушкин и его новая знакомая.

Последними, далеко за полночь, – Пчеловы, точнее, без пяти минут чета Пчеловых.

Во время прощания Вячеслав отозвал Яру в сторону и ехидно заметил:

– То-то я смотрю – знакомая обстановочка… Бывал я в этой квартирке неоднократно – ранее начальство использовало её для конспиративных нужд… Так что облажались твои кураторы, тёзка!

– Иди в задницу! – опять не поддался на провокацию сексот. – Устал я уже от твоих дурацких выходок…

– Ну, тогда до встречи!

– Бывай. Через две недели свидимся.

Собраться в аналогичном составе по поводу торжественного бракосочетания сразу четырёх душ из этого большого дружного коллектива они условились заранее.

25

В загс, на регистрацию брака, решили никого не приглашать. Только родителей Оленьки и Люсеньки. Дабы не сомневались в том, что их чада, наконец-то, вышли замуж.

Фролушкин тоже напрашивался принять участие в обряде бракосочетания, но Ярослав его отговорил, и теперь профессор вместе с остальными участниками празднества дожидался молодых в одном из московских ресторанов, где предприимчивый Пчелов своевременно заказал несколько столиков.

А вот и они!

Оркестр заиграл свадебный марш, и навстречу двум счастливым парам, бросилась целая ватага друзей. С цветами и без.

Лишь старшая библиотекарша не смогла подняться с места. Слёзы радости непроизвольно брызнули из её синих глаз, и женщина, пытаясь скрыть своё состояние, уткнулась носом в мужественную грудь Фёдора Алексеевича; тот от счастья тоже чуть не прослезился.

Первый тост опять достался Фролушкину – по праву старшего в компании!

На сей раз он долго мудрствовать не стал, сказал: «Совет вам да любовь, дорогие дети…» – залпом опустошил фужер шампанского и снова прильнул к ненаглядной Наталье Ефимовне.

– «Где совет – там свет!» – развил его мысль Альметьев.

– А я другую пословицу знаю, – вдруг ожил молчун Филатенко, остававшийся, как и староста, убеждённым холостяком. – Хороша тюрьма – да охотников мало!

– Стоп. У меня родился тост! – восторженно загудел Николай, наполняя свой стакан очередной порцией любимой фруктовой газировки. – За нашу мужскую свободу!

– Поддерживаю, брат! Наливай!

За время празднования бывшие сослуживцы несколько раз оставались друг с другом один на один. Но для серьёзного разговора этих коротких промежутков времени оказалось явно недостаточно. И всё же главный вопрос Ярослав успел задать:

– А где твои родаки?

– Там, где и твои.

– Ты же знаешь, я – круглый сирота.

– Считай, что я – тоже. Слышь, тёзка, отстань от меня, не порти настроение, не то начну считать, что такое задание пред тобой поставила «контора».

– Вот видишь, видишь… А ты утверждал, что такого слова в твоём репертуаре нет!

На этот раз всё закончилось значительно раньше – в 23.00 ресторан закрылся.

Старшие Фигины на такси поехали к своим свежеиспеченным сватам, жившим на другом конце Москвы.

Плечовы ушли на брачную ночь в свою съёмную квартиру, Пчеловы – в новую двушку, недавно доставшуюся лейтенанту от щедрот НКВД.

А мудрый Фролушкин впервые повёл незамужнюю Наталью Ефимовну в роскошные профессорские апартаменты.

Остальные гуляки гурьбой отправились в общежитие.

Из коллег по спецотделу Вячеслава в тот вечер почему-то не поздравил никто. «Либо Устав не позволяет, либо они все там переругались, либо решили отметить сие знаменательное событие в другой день в своём узком чекистском кругу!» – по дороге домой сделал вывод Яра.

26

С понедельника Плечов опять с головой окунулся в учёбу. И только в четверг – да и то после занятий – вдруг вспомнил о необходимости своевременно информировать руководство о проделанной работе.

На нескольких листах в подробностях описал все перипетии празднования сначала новоселья, затем – двойной свадьбы и отправился во двор.

Вытащил ворох свежих газет, а вместо них опустил в узкую щель свой рапорт.

Отправляясь в институт на следующее утро он на всякий случай проверил ящик. Тот был пуст.

«Ловко сработано! Такое впечатление, что Шапиро круглосуточно следит за мной!»

27

В тот октябрьский вечер Ольга находилась на работе, и Ярослав решил проведать Фролушкина.

С недавних пор «несистемное разнообразие, напоминающее бардак», как сам профессор не раз говорил о состоянии дел в своей квартире, «сменил жёсткий революционный порядок».

Хозяйки дома не было – они с Фигиной работали в одной смене.

Но твёрдая рука товарища Ладогиной ощущалась в каждой мелочи, каждой детали. Колокольчики она сняла и отправила в шкаф, чтобы не звенели. Зерновушки и вовсе заперла в отдельной тумбочке на ключ. Да и шкатулка с прахом первой супруги куда-то подевалась. Естественно, Плечов не стал спрашивать – куда.

В новой обстановке Ярослав, ненавидевший всякие перемены, чувствовал себя не очень уютно. Поэтому несколько минут посплетничал с Фёдором Алексеевичем на кухне и начал собираться домой.

Но едва ступил за порог дома, как чуть было не столкнулся в надвигающейся темноте лицом к лицу с Шапиро.

– Что-то ты уж больно быстро? – ляпнул тот вместо обычного приветствия.

– С недавних пор у профессора появился более близкий человек, чем я. Не хочу мешать их счастью!

– Мужчина? Женщина?

– Дама весьма почтенных лет. Наталья Ефимовна.

– То есть такая же, как он, по возрасту?

– Ну, думаю, что чуть младше, и сейчас ей не больше пятидесяти.

– Немало, но до почтенности ещё очень далеко… Вы, кстати, были знакомы с ней раньше?

– Да. Она работает старшим библиотекарем в одной смене с моей Ольгой.

– Фамилия?

– Ладогина.

– Выходит, это вы подсунули профессору невесту?

– Нет. Всё произошло случайно, само собой.

– Надо бы пробить по нашим каналам, что это за