Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Крысы-зомби, – прошептала Ли.
– Пошли обратно, – сказал Гленнон, но шагнул вперёд. Он всегда чувствовал себя в безопасности на маяке Грейвинг, но сейчас отступать было нельзя, хоть их и окружали мёртвые крысы. Нужно было найти конец маминой верёвки и понять, как спасти маму.
Крысы следили за движениями Гленнона, все разом поворачивая головы.
– Ли… как это называется, когда несколько существ имеют один общий мозг? – он сделал ещё шаг. Крысы следовали за ним. Их мёртвые глаза словно смотрели ему прямо в душу.
– Как колонии муравьёв? – Ли шла за ним шаг в шаг. – Роевой инстинкт.
– Вот-вот, роевой инстинкт. Ими словно управляет один мозг.
– Если ими что-то управляет, нам это и нужно, а не крысы, – Ли шла так близко, что мальчик чувствовал её дыхание у себя на затылке. – Что это за место?
– Кладбище, – сказал Гленнон. – Сюда я и попал после того, как Таунсенд рассказывала свою историю о призраках.
– Ты говорил, что Кит был здесь с тобой.
– Да. Он последовал за мной, когда я убежал. Ему тоже не понравился рассказ Таунсенд.
– Но его же там не было.
– Что? – Гленнон уже подходил к краю кладбища.
– Его не было там. Не было с нами.
– Был, он сидел справа от меня.
– Нет, не было, были только ты, я и Таунсенд, – Ли вздрогнула.
– Но…
– Я видела Кита только раз, в ночь кораблекрушения.
Гленнон остановился. Его фонарик осветил крысу – у неё не было глаз, как и у призрака, которого они видели утром.
– Не может быть! Я видел его много раз! На пляже. На пирсе. Сегодня мы шли с ним к дяде Джобу. Ты же с ним говорила!
– Нет, – упорствовала Ли.
– Но я…
– Я видела Кита один раз.
Гленнон был озадачен. Никто, кроме него, не видел Кита? Как это возможно? Если только…
– Кит тоже призрак? Он шёл за мной? Он преследовал меня?
Вдруг земля под Гленноном зашаталась и просела. Он покачнулся и упал на бок, больно стукнувшись бедром. Луч фонарика метнулся в сторону от крыс. Они запищали хором, словно прокричали в темноте какое-то слово. Гленнон шарил лучом, стараясь увидеть крыс, узнать, что заставил их делать управляющий ими мозг.
Ветер свистел над полем, взметая пожухлую траву и опавшие листья, которые уже начали гнить. Запах сырости и смерти поднялся в воздух.
Глаза Гленнона заслезились, хоть он и прикрывал их от ветра. Он ухватился за край могилы длинными пальцами. Через траву пробился мутный свет, мешавший Гленнону отчётливо видеть происходящее. Тьма словно проникала внутрь, старалась затянуть в чёрную дыру.
Мальчик вцепился в твёрдую землю, но тело его перевалилось через край дыры. По контуру дыры пробегал яркий мерцающий свет, от которого заболели глаза. Мертвец выбрался из образовавшейся ямы полностью и встал на ноги.
Это был призрак, пытавшийся утопить Гленнона.
– Не хочу, чтобы ты всё понял, по крайней мере, не до наступления праздника, – сказал призрак голосом Кита Пайка, хотя был совсем на него не похож.
– Сними с меня эту верёвку! – закричал Гленнон.
У него были две причины для ярости. Во-первых, конец верёвки Гленнона держал Кит. Во-вторых, Гленнону Кит нравился.
– Я не могу, – голос Кита будто проникал прямо в кости Гленнона.
– Снимай с нас верёвки! Тебе незачем преследовать меня и маму. И совсем не смешно вылезать из могилы Кристофера Пайка. Несмешная шутка! – Гленнон подошёл к Киту.
– А я и не смеюсь, – лицо Кита, прикрытое темнотой, было лишено всякого выражения. Голос его звучал невыразительно и безжизненно. Кит бросил верёвку Гленнона, и конец её исчез в яме.
– Гленнон, – раздался голос Ли позади, – я знаю одного Кита в школе. Его полное имя Кристофер. Кит – это уменьшительное от Кристофер.
– Так Кристофер Пайк – это ты? – Гленнон замер.
– Да, я, – Кит повернулся к надгробному камню. – Жил хорошо. Умер ужасно.
– 1816! Ты умер в 1816 году?!
– Ну да. – Вокруг Кита поднялся ветер и зашумел ещё сильнее. – Я же говорил. В один прекрасный день сына взяли на работу, тогда сыновей обыкновенно отправляли на работу. Не то что сейчас, когда все ходят в школу. Я работал и плавал вместе с отцом, и мы оба погибли. Мы оба закончили свои дни здесь.
Его отец? Гленнон не стал спрашивать, кто был отцом Кита, но кто же ещё мог им быть? Кто ещё был с Китом с самого начала? Эверетт!
Время словно остановилось – так уже много раз бывало в эти дни, когда Гленнону казалось, что он только воображает что-то. Когда он увидел лицо Эверетта в озере. Когда Эверетт так увеличился в росте.
И вот снова, через большой промежуток времени, появился Эверетт. Его не было – и вот он здесь. Он был в человеческом облике, но они видели, как он мерцает. Его голубые глаза источали холод. Пряди волос превратились в сосульки. Кожа его просвечивала и блестела. Он был полностью изо льда.
– Я видел тебя! – закричал Гленнон. – Ты был в маминой комнате!
Именно это создание он видел склоняющимся над мамой. А тогда подумал, что ему померещилось.
– Почему ты пытаешься навредить нам? – продолжал Гленнон.
– Я не пытаюсь навредить вам, – голос Эверетта был похож на рокот волн, такой странный и неземной. – Я пытаюсь вас убить.
Гленнон отступил на шаг, прячась за Ли.
– Остров хочет получить ваши жизни. Но это сложно – вас охраняют Джоб и Защитник. Приходится подкрадываться исподтишка, а мне это совсем не по вкусу, – сказал Эверетт. – Джоб, Защитник и ваш дурацкий кот!
Эверетт свирепо взглянул на Ли. Он стремительно вытянул руку, слишком быстро, чтобы уследить за его движением. В воздухе раздался свист. Он схватил Ли за куртку. Ли упиралась, но он тащил её к могильной яме, из которой вылез.
– Этот ваш дурацкий кот… Остров не может запустить в вас свои когти, потому что кот всё время запускает когти в остров, – сказал Эверетт. – Мы всячески выкручивались, мне пришлось подкрадываться, но время вышло!
«Прекрати», – хотелось сказать Гленнону. Все мышцы его застыли. Он видел сцену, разворачивавшуюся перед его глазами и в его разуме. На него опять нахлынули воспоминания. Ли упирается в ковёр, а папа тащит её за руки. Гленнон смотрит, не в силах что-либо сделать. Папа толкает Ли в её комнату и запирает дверь, оставляя Ли наедине с её паникой, чтобы никто в доме её не слышал.
Он увидел себя в прошлом, застывшего от страха, не способного помочь. Но та часть его, которая прежде замирала, забыв, как двигаться, теперь была не нужна. Ли в опасности!