Взяв руку, она собралась было спрятать ее обратно под простыню, но тут заметила, что ладонь была почерневшей.

— Да, я видел… — сказал судмедэксперт в ответ на ее вопросительный взгляд. — Это похоже на копоть. Результат я сообщу вам после анализа.

Она положила руку на место и немного отогнула край простыни с лица жертвы. Увидев, как она вздрогнула, Ангус понял, что возникла неожиданная проблема. Он приблизился и взглянул через ее плечо.

— Почему ему обрезали волосы? — не оборачиваясь, спросила она.

— Ничего подобного не было, — поспешил заверить врач.

Ангус чуть было не выругался. Каштановые локоны покойника оказались намного короче. А ведь он должен был видеть это. Определенно утрачивается навык. Но что же это могло значить?

Мари уже подбежала к столу с одеждой Лукаса и принялась лихорадочно перебирать вещи.

— Этого на нем не было вчера вечером! — вскричала она.

Жандарм подошел и нахмурил брови. И в самом деле…

— С ума можно сойти…

Сдавленное восклицание судмедэксперта заставило их одновременно повернуться к нему.

Широко раскрытыми, выпученными глазами он уставился на вход, рот его был открыт, он будто силился сделать глоток не хватавшего ему кислорода.

И правда, воздух в помещении как бы внезапно сгустился.

Человек, чье появление так ошеломило патологоанатома, был не кто иной, как Лукас.

Лицо его осунулось от усталости, одежда вся заляпана подсыхающим песком.

Но он чихнул, а мертвые не чихают.

Первым побуждением Мари было броситься к нему и покрыть поцелуями, пока он не запросит пощады.

Она пожирала его глазами, а его орехового цвета глаза лукаво заискрились.

— Если бы я знал, что меня ждет такой прием, то сразу сказал бы что-нибудь веселое…

Знакомый нежный и ироничный голос вернул Мари на землю.

— Если ты — это ты, то кто же другой? — язвительно спросила она.

Улыбка Лукаса постепенно сползала с его лица, пока он подходил к столу.

Глядя на своего мертвого двойника, полицейский впервые почувствовал, что не знает, что сказать.

Он расстался с Ангусом в полночь и отправился в поместье. Тогда-то и позвонила ему Келли. Испуганным, еле слышным, отрывистым голосом она сказала, что знает убийцу Алисы, что нашла улику, и умоляла Лукаса как можно быстрее приехать к ней.

— В дом свиданий? — процедила сквозь зубы Мари.

Одетый в сухой мундир жандарма, Лукас озадаченно повернул голову к своей молодой жене, положившей локти на спинки двух передних сидений. Она криво улыбнулась ему и попросила продолжать. Машина в это время ехала по перешейку.

— Нет, возле озерного домика. И если я тебе ничего не сказал, — добавил он, — то потому, что она взяла с меня обещание, что я буду один. — Он дружески положил руку на плечо Ангуса, сидевшего за рулем. — Сожалею, что воспользовался вами в качестве алиби.

— Да ладно уж… Главное, вы живы. Что она вам сказала?

— Я не виделся с ней. Я и трети не проехал по перешейку, как у меня спустила шина.

Лукас стал развинчивать гайки, чтобы поменять колесо, но поддавались они туго, а прилив поднимался гораздо быстрее. Вода дошла уже до колен, когда он попытался завести машину. Все напрасно. Мотор залило, да и телефон перестал работать. Он решил возвратиться пешком. Но течение оказалось сильным, и ветер дул в лицо, и вскоре он перестал ощущать под ногами дно. Стало понятно, что до суши вплавь не добраться.

Тогда ему пришлось уцепиться за один из толстых шестов, расставленных вдоль перешейка специально для попавших впросак кретинов вроде него.

И тут он увидел, как волны несут машину, и она двигается прямо на него. Лукас понял, что его либо раздавит, либо он захлебнется, либо то и другое вместе. Но в последний момент машину пронесло мимо.

— А теперь мне хотелось бы все узнать, — сказал он, глядя на Мари в зеркало заднего вида. — Прежде всего, что это за история с каким-то домом свиданий?

Когда они подъехали, одни полицейские уже обшаривали территорию вокруг домика, другие обыскивали его внутри. Позволив ирландскому жандарму опередить их, Ферсен искоса взглянул на жену.

— Ты и вправду подумала, что я затащил Келли в этот бордель, чтобы переспать с ней?

— То, что она предпочитает женщин, не значит, что она не любит мужчин! — уколола его со злорадством Мари.

— Напоминаю, что я женатый мужчина, мадам Ферсен.

На этот раз сердце ее подпрыгнуло всего лишь от двух слов, но складывать оружие еще было рано.

— Ты уже был им, когда обхаживал ее в прошлый раз! — брюзжала она, не желая сдаваться.

Лукас машинально поприветствовал жандармов, стоявших у входа.

— На моем месте тогда был только полицейский.

— Неужели? Воображаю себе, что только полицейский помчался спасать рыжую красотку и при этом так нагло врал мне!

Он слегка поморщился и придержал жену за руку, когда та собиралась переступить порог.

— Ты не сказала мне, как узнала о моем двойнике и доме свиданий.

— Инстинкт полицейского… — ответила Мари, входя в дом.

Он возвел глаза к небу и последовал за ней.

В интерьере удачно сочетались теплые тона дубовых панелей и тускло поблескивающих медных накладок и бра.

Камин с литой чугунной решеткой в центре отделял угловую гостиную от кухни-столовой. В мезонин вела деревянная лестница. Широкие наружные застекленные двери выходили на террасу с видом на озеро. Вообще здесь было очень уютно, и находиться здесь при других обстоятельствах, наверное, было очень приятно.

Протяжно зазвонили колокола монастыря, когда Мари обнаружила зажатый между плинтусом и вплотную лежавшим на полу ковром кусочек ткани. Клочок красного кружева цветом сливался с пурпурной бахромой, поэтому полицейские и не заметили его.

То, что Мари осторожно держала между большим и указательным пальцами, оказалось фрагментом фаты, пропавшей одновременно с платьем.

Ее свадебная фата!

Она захотела показать свою находку Лукасу, но не увидела его в доме.

Он стоял спиной к ней, облокотившись о перила нависшей над озером террасы. Колокольный звон ширился по мере того, как она приближалась к нему, заглушая ее шаги. Погрузившись в созерцание зеленоватой воды, он не дрогнул, когда она мягко обняла его за талию и уткнулась подбородком в ямочку под затылком. Грех упустить такой момент!

И тут неожиданно на нее навалилась глухая тоска. Инстинкт шепнул ей, что надо бежать. Но тело не послушалось.