У Лизы впервые был дом! Пока не появился я.

Теперь у нее нет ничего, кроме старой раскладушки и двух чемоданов одежды. Еще и квартира съёмная. А что могу предложить я? Свой член по понедельникам и пятницам…

— Сколько тебе платят в ресторане?

Смущается, говорить ей об этом неудобно. Но сумму она все же озвучивает, и я вздыхаю. «Стол закажи», ага, на какие шиши она его закажет? А теперь еще и за съёмную квартиру платить ей. Я не просто лишил ее мужа, я лишил ее стабильного существования.

На следующий день иду в мебельный. Кровать и стол выбираю на свой вкус, дело не в том, что меня не волнует мнение Лизаветы Петровны. Просто мне некогда выслушивать причины, по которым она не может принять от меня данные вещи. Слава Богу, хоть холодильник и кухня в этом клоповнике есть.

С продавцом договариваемся на вечер. Помогу занести и собрать, как раз должен успеть к концу рабочего дня моей соседки. Главное трагически не погибнуть на службе, а то в последнее время, я стал каким-то не собранным. Правила нарушаю, смотрю в одну точку и половину не слышу.

По дороге к ней закупаюсь продуктами и с двумя пакетами захожу в квартиру. Она что-то лопочет о том, что мне не стоило тратиться, но я не обращаю внимания и, всучив ей покупки, иду мыть руки.

— Это приказ, Лизавета Петровна, и не обсуждается!

— Ладно.

Интересно это нормально, что ее покорность и этот благодарный щенячий взгляд мне так сильно нравятся? Испытываю что-то вроде эйфории. Дальше мы ужинаем, я хвалю все, что она успевает приготовить. А она улыбается, разглядывая меня, жующего и хмыкающего от удовольствия. Это как-то необъяснимо приятно, чувствовать ее заботу и ловить на себе кроткие взгляды. Простые минуты, которые приносят удовольствие. После работы, где так много смертей и изувеченных жизней, так хочется чего-то такого.

Все-таки смотрит она на меня по-особенному. Едва сдерживаю дикий, мальчишеский порыв поцеловать в губы, наговорить нежностей. Опускаю взгляд в тарелку и мрачнею. Тяжесть в груди становится ощутимее. Она увязла во мне, и я, заботой, вниманием и подарками, затаскиваю ее в это болото еще больше.

Однако рядом с ней внутренний контроль трещит по швам. Не справляюсь, смотрю на нее снова: алые губы, синие глаза, светлые, блестящие волосы, густые ресницы… Не могу налюбоваться и отпускаю себя, перестаю рассуждать трезво. Становится хорошо и спокойно. Идиотская улыбка не слазит с физиономии. Я таким свободным и раскрепощенным себя не помню уже очень и очень давно.

Лиза тем временем стягивает клеенку с кровати и протирает резное ограждение. Радуется как ребенок, запрыгивает на матрас и пружинит. Необыкновенная, искренняя, открытая... Нет у меня шансов против того, чтобы устоять перед ней. Она заправляет свою новую кровать, ползая передо мной по большому матрасу, растягивает простынь, хихикает. Сейчас Лиза такая молодая и привлекательная. Мне нравится видеть ее расслабленной и счастливой. Она кувыркается на своей новой кровати. И иногда, когда она увлекается, лямки ее желтого сарафана сползают и я вижу полную женскую грудь. Моментально реагирую на нее, как обезьянка в клетке на лампочку.

У меня встает. Хотя секс у нас был вчера и позавчера. Похоже, я погорячился насчет того, что мог бы ходить к ней два раза в неделю. Я хочу ее все время, особенно, когда мы оказываемся поблизости.

— Я отдам деньги, накоплю и отдам, — забирается Лиза на кровать с ногами.

— Обязательно, — вижу очертания ее фигуры и плыву.

Чувствую, что мозги снова собирают чемоданы и отправляются в отпуск. Она о чем-то рассуждает, кажется, о пользе ортопедических матрасов, а я сажусь позади нее. Массажирую шею, глажу плечи и предплечья. Хитрая тактика, чтобы получить желаемое.

— Устала? — прижимаюсь носом к коже, втягивая запах.

— Сегодня было много народу. И сразу три мероприятия.

— Понимаю, тяжело тебе

— Твоя работа тяжелее, мне ли жаловаться.

— Привык!

Разминаю плечи, спускаюсь ниже, и не замечаю, как рука оказывается между ее бедер… А трусов на ней нет.

— У тебя под сарафаном ничего нет, — хрипло прочищаю горло.

— Ты сказал, что приедешь, и я надеялась, что ты меня, — она тянется к уху и шепчет, как будто кроме нас здесь есть кто-то еще и этот кто-то может услышать, — что ты меня трахнешь.

— Лизавета Петровна, — ухмыляюсь, — у меня и за меньшее в отряде штраф получают.

— Знаю, звучит пошло и гадко, Олег Борисович, — продолжает шептать. — Но я одержима Вами, хочу Вас постоянно и когда мясо режу и капусту шинкую. И даже чищу лук. Прям напасть какая-то.

Улыбаюсь с хищным и упрямым видом охотничьей собаки, загнавшей наконец зайчишку и твёрдо решившей не упустить его. От ее признания по телу пробегает дрожь.

— Ужасно распущено, Лизавета Петровна, — двигаю рукой между ее ног активнее.

Она дышит чаще, стонет громче, погружаю в нее палец, затем два пальца.

Лиза уже кричит, и я разворачиваю ее к себе, чтобы видеть раскрасневшееся лицо. Для меня это особый вид удовольствия.

Мы пробуем матрас на прочность. Любим друг друга как-то чересчур самозабвенно. Лиза — особенная женщина, я таких не встречал, она будто пластилин, могу выгибать ее в любую сторону и каждый раз она благодарно стонет мне в ответ. Ее теплая кожа сводит меня с ума, а горячие губы обжигают кожу.

— Пойдем еще стол посмотрим, — сгребаю голую девушку в кучу и тащу на кухню.

Вся моя. Такая сладкая, вкусная и ненасытная. Кладу грудью на столешницу, и новый предмет мебели начинает пошло скрипеть под нашими телами. Я сбиваюсь со счета, сколько раз Лиза бьется в финальном экстазе, выкрикивая мое имя.

С ней я не думаю, какое именно оборудование надо проверить на завтра. Не помню, что Петров отпросился со смены из-за экзаменов дочери, которую нужно отвезти в другой город. Викинг опять что-то сломал. А еще историю с разбитыми окнами в полиции замяли, закрыв дело. Да мне уже наплевать кто и для чего на самом деле разбил эти окна, лишь бы она так же прижималась ко мне и целовала в губы. А ведь планировал лишь иногда навещать ее. Ну нравится секс, кому мешает? Откуда во мне вообще столько страсти? Бред какой-то. Но руки ненасытно мнут ее тело, снова и снова.

— Черт, — выдыхаю, когда мы голые и уставшие, обнимаясь, лежим на новой кровати. Звонит мой телефон, знаю, что это — Любовь Викторовна, сиделка моей жены. На этот раз я не отвечаю, почему-то теперь я не хочу говорить при Лизе. Она отводит взгляд в сторону. Никак не комментирует, но я и так все прекрасно знаю. М-да роль любовницы ей совсем не подходит, слишком открытая и честная. Но идти домой мне нужно.

— Я завтра приду.

— Хорошо, — нежно улыбается Лиза и закрывает глаза, делая вид, что засыпает.

Олег