Не могу поклясться, что говорю искренне, все же умом понимаю, чем все это закончится. Они меня изобьют и хорошо, если я не отброшу коньки, потому что против пятерых может выстоять только Рэмбо, а я хоть и отличный специалист и борьбой занимался в своей время, тренируясь почти каждый день, но не совсем Рэмбо. Так что все же я слегка издеваюсь над ним. Терять то уже нечего. За время нашего общения я неплохо изучил Лизу, и она так часто восхищается тем, что получает со мной оргазм, что нетрудно сложить два плюс два и получить боксера-неумеху на постельном фронте.

— Ты меня бл*дь учить будешь? Сука, издеваться вздумал, — багровеет Евгений, очевидно не оценив моей заботы.

Кидается, но друзья по-прежнему держат. Хреновый из меня утешитель, уговариваю мужика забыть любимую, с которой пару часов назад занимался сексом. С удовольствием между прочим занимался.

— Тебя с работы, сука бородатая, выкинут, а если повезет, так еще и дело заведут, ты знаешь, что такое интервью?! Мозгами своими мчсовскими тупыми пораскинь…

Усмехаюсь, откашливаюсь в кулак, и снова становлюсь строгим и непреклонным. Все же забавно слышать про тупые мозги из его уст.

— Я бл*дь в прессу пойду, и весь город узнает, что за бригадир их покой охраняет. Жена у тебя калека, понимаю, — он истерично орет, — бабу живую захотелось, да? — орет и ревет, как белуга. — Но почему моя?

Мне не нравится, что его грязный язык говорит о Вике. Мне хочется вырвать его. Мой брак действительно не то, чего бы мне хотелось. Я прекрасно об этом знаю. Но слова аборигена все равно ранят, как сотни заострённых копий.

— Женька, тебе нельзя, — в который раз удерживают его на месте дружбаны.

Лиза что-то такое говорила про «привод», в тюрьму не хочет, поэтому мстить будет чужими руками.

— Стекла на базе твоя работа?

— Понравился сюрприз? — скалится боксер.

— Почему дело закрыли?

— Потому что мой папка не пальцем деланый, замнача…

Боксер дает подзатыльник одному из своих, а я уже все понял.

— Заткнись, идиот, — рычит Евгений, покручивая у виска.

Ясно, у нашего аборигена связи в ментовке. Но привода он все равно боится. Предусмотрительный. Как же все надоело. И сколько я не буду писать заявлений, их всегда будут терять. Ситуация накаляется. Все как-то печально и грустно, оглядываюсь по сторонам. Кромешная тьма и только в одном заброшенном вагончике тусклый свет, как будто свеча горит. Всегда думал, что засыплет меня где-нибудь на вызове или в пожаре сгорю, а вот такого, чтобы стадо баранов… Вот что значит систематическое нарушение правил и уклонение от собственных принципов.

— Изуродуйте гада, — хрипит Евгений, — а лучше закапайте его заживо, — командует, махнув шавкам рукой.

И те срываются с места. Из потока сознания меня резко выносит шум гравия под их блестящими модными кроссовками.

Подопечные Евгения, боксеры, скопом бегут на меня.

Олег

Открываю глаза. Из-за прилипшей к ресницам грязи плохо видно, все какое-то размазанное и коричневое, но два огромных ботинка возле своей головы я рассмотреть в состоянии. Согнувшись пополам и уперев руки в колени, на меня смотрит круглое лицо с маленькими глазками. Рядом такое же круглое тело в полицейской форме.

— Что-то, Олег Борисович, вы в последнее время прям звезда криминальных хроник нашего городка.

— Приветствую, сержант, — выплевываю грязь, что противно скрипит на зубах.

Именно этот тип с сотоварищами приезжал посмотреть на побитые окна.

Полицейские сирены я услышал почти сразу, как меня повалили на землю и стали тупо избивать ногами.

Несмотря на то, что лежу я в грязи, вставать почему-то не хочется. Решаю проверить нанесенный ущерб: ноги двигаются, руки тоже, болит в боку и спина нестерпимо ноет.

— «Скорую» будем вызывать? — ухмыляется полицейский, все еще нависая над моей головой.

Один зуб у него золотой, на него попадает свет тусклого фонаря, и он блестит в темноте ночи. Смотрится таинственно, прям путеводная звезда. Забавно, всего за пару недель из хладнокровного начальника отряда МЧС, я превратился во всеобщее посмешище.

— «Скорую»? — откашливаюсь. — Да будете еще деньги на мобильном тратить. Рацию вон отключили на всякий пожарный.

Мент улыбается. Скалит зубы, совсем как орангутанг в зоопарке.

— Все-то вы видите, Олег Борисович. Как же вас угораздило, вроде далеко не двадцать лет, в вашем возрасте коляску по городу надо катать, а вы с молодёжью пиписьками меряетесь? А если в следующий раз мы не успеем?

Ненавижу, когда мне указывают на очевидные факты. Сам знаю, что нарушил все правила и теперь пожинаю плоды. Ставить на место зарвавшегося мента сил нет, тут бы вдохнуть полной грудью. Кашляю, пытаясь сесть, двое пацанят в форме мне помогают.

— Протокол будем составлять?

— А смысл в этом есть?

— Вот и я думаю так же, Олег Борисович. Петровские мальчишки хулиганят, с кем не бывало в молодости.

— Все равно ведь потеряете, пятно поставите, в компьютере что-то полетит...

— Совершенно верно, Олег Борисович.

— Как вы так быстро тут оказались? — пытаюсь пожать плечами, кривясь от боли.

— Так ведь тут, в старом, заброшенном вагоне ваша фанатка живет.

Видимо, здесь обитает кто-то, кого я спас, но всех не упомнить.

— А-а-а, — улыбаюсь, языком шевелю во рту, черт, один зуб все же пошатывается.

— Да-да, она рассказала, что вы ее кота три раза снимали с дерева в прошлом месяце, а в этом доставали питомца из канализационного люка. Она вас еще вначале драмы приметила, сразу же поняла, что толпа мальчишек к вам пристает. Позвонила и сообщила, что драка, хотя драки еще не было.

«Мальчишек», ага. Я встаю и, прихрамывая, начинаю двигаться, стряхивая с одежды грязь. Такова цена страсти, Кириллов. А что ты хотел? За все в жизни надо платить.

— Замечательная женщина в сиреневом платке, — припоминаю любительницу животных.

— Немного того, — крутит мент у виска, громко зевая, не прикрывая рот, — но вы ее герой, — бьет меня панибратски по спине. — Зачем вы котов этих снимаете? Ни разу не слышал, чтобы кот упал с дерева и разбился насмерть. Жрать захочет, слезет сам.

— Хозяева волнуются, вызов поступает. В отличие от вас, мы не можем просто сделать вид, что ничего не было.

— А вот это счас обидно было, Борисович, — грозит мне пальцем. — Знаете сколько настоящих ублюдков по городу бегает? А мы хороших ребят, спортсменов будем за решетку. Ну ревнует муж, перебесится.

— Ага, — вытираю нос, несмотря на боль, стараюсь идти прямо.