Каждую ночь я болтаю с ним, а утром умоляю уйти из моей головы. Ведь только там мы счастливы. Только там счастлива я.

Уютное счастье

Эльвира сидела в маленьком уютном кафе на Невском проспекте. За окном было темно, по стеклу большого окна, выходившему прямо на главную артерию города, стекали капли дождя, весело обгонявшие одна другую.

На столике, за которым сидела девушка, стоял полупустой прозрачный чайник жасминового чая, две чашки, наполовину наполненные (а может быть опустошенные) светло-желтым ароматным напитком, маленькая розетка меда, две ложки.

Девушка смотрела на стенку кафе, в котором она так любила бывать в те минуты и дни, когда остро ощущала тоску и боль по своему прошлому.

— Ох, извини, — сказала улыбаясь Тоня, ее близкая подруга, отодвигая стул, чтобы присесть, — в туалете очередь жуткая. А ты чего такая печальная? По мне так сильно соскучилась?

Эльвира улыбнулась. Они дружили с первого курса института. Уже больше 10 лет такие разные девушки были не разлей вода. Эльвира брюнетка с длинной толстой косой, спортивная, кареглазая, всегда рассудительная и Тоня, которую называли " свой парень". Блондинка со стрижкой под мальчишку, заводная, веселая, любившая, когда весь мир крутился вокруг.

— Можно и так сказать, — поднося чашку к губам, проговорила Эльвира.

— Да ладно, знаю я. Опять о нем думаешь.

Тоня знала, что подруга не спроста любила приходить именно в это кафе, садиться именно за этот столик. Но она не понимала одного- зачем Эля это делает?

— Слушай, а давай мы в следующий раз в другое кафе пойдем? Местный ассортимент чая и пирожных мы с тобой за столько лет лучше официантов изучили. Да и они хоть меняют место, а мы с тобой нет.

Эльвира грустно посмотрела на подругу.

— Давай. Но не сегодня.

Тоня вздохнула, крутя чашку, стоявшую на блюдечке, по часовой стрелке. Сколько раз она уже это слышала, а воз и ныне там.

— Да нет, я серьезно, — проговорила Эльвира, — пора попрощаться с этим…местом.

Сложно было это произнести вслух, хотя давно и собиралась это сделать. Немного поколебавшись, добавила.

— Но ты же знаешь, какой сегодня день?

Тоня ухмыльнулась.

— День знакомства, день расставания, день первого поцелуя? Я знаю, что у тебя это место связано только с одним человеком. Его уже нет. И никогда больше не будет. А ты есть, но цепляешься за какие-то стулья, стены и чашки, — она брезгливо отодвинула от себя прозрачную посуду.

— Я понимаю, что тебя уже за столько лет это все достало, но я была не готова попрощаться с …этим местом. А сейчас, мне кажется, готова. Можно я немного поговорю о нем?

Тоня протянула свою руку через стол, что бы положить ее на руку подруги, которая, как она точно была уверена, холодная, как ледышка.

— Ты же знаешь, что не достала. Если тебе станет легче, то конечно говори. Я здесь, я рядом.

Эльвира выдавила из себя улыбку, набрала побольше воздуха в легкие, прикрыла на секунду глаза.

— Ты знаешь, есть уютные места. Твой диван дома, на котором лежат смешные заяц и Чебурашка, моя кофта из кашемира, это место, хотя с этим можешь поспорить, так как вижу, что ты поморщилась. А есть уютные люди. Мой Алек был таким. Для меня. Ты знаешь, когда я прихожу сюда, сажусь именно на это место, то вспоминаю тот самый день, когда мы здесь первый раз оказались. Мы тогда уже некоторое время встречались. На улице было жутко холодно, шел отвратительный снегопад, который мокрыми ошметками забрасывал лицо. А тут было тепло и вкусно. Мы сели за этот самый столик, под которым через несколько минут образовались лужицы от снега с наших ботинок. Я заказала горячий шоколад, а он шоколадный коктейль. Мы сидели, смеялись, болтали и только тогда я поняла, что такое для меня настоящее счастье. Это сидеть вот так с этим голубоглазым, круглолицым парнем, у которого трехдневная щетина на лице. Он тогда любил меня. Да, я это точно знаю. Я чувствовала это. Именно в тот момент, когда нам было тепло, уютно, весело. Ты знаешь, он давал мне настоящий уют. В его объятиях мне казалось, что я дома. Я куталась в них, как в теплый плед. Я грелась в его руках, как в одеяле с подогревом. Мне хотелось раствориться в нем в прямом смысле. Стать частью его тепла.

Эльвира замолчала на минуту, что бы перевести дух. Столько чувств, воспоминаний сразу же нахлынули на нее. Ей было трудно справиться с волнением. Тоня сидела, держа руку подруги в своей и смотрела на нее во все глаза.

— А потом, когда я узнала о его изменах, были боль, унижение, опустошенность, но страх потерять это тепло были сильнее гордости. Первые пол года были самыми сложными, ты помнишь, но я смирилась. Сложнее стало мириться с тем, что он стал через некоторое время употреблять. Его тепло оставалось таким же родным, любимым, но оно стало одновременно темным и тяжелым. Но я держалась. Думала, что моей любви на двоих хватит и я его исправлю, спасу. А потом все становилось хуже и хуже. Ты помнишь, тот день, когда я ушла в первый раз? Киваешь, значит помнишь. А второй раз? Тоже. И третий? Да, это был последний. Последний. Спасибо, что была рядом и вытянула меня из этого болота. Он остался один на один со своими демонами, а я ушла. Нет, пойми правильно, тогда уже понимала, что его не исправит никто, если он сам себе не признается, что у него проблемы. Но я так любила. Так сильно. И ушла, разодрав себе сердце на куски. Мне казалось, что, если бы мне ножом по живому вырезали этот самый орган, то я бы чувствовала точно такую же боль, как когда выдирала Алека из него. Год за годом понемногу привыкала к тому, что его больше нет в моей жизни, но мне так было необходимо чувствовать иногда это его тепло. И тогда я приходила сюда, пила горячий шоколад и мне становилось чуть проще. А потом Алек умер. Умер, — Эльвира проглотила слезу, которая скатилась по щеке, —