А ее слова о проститутках, о том, сколько он им платит? Страшные слова. Они крутились у него в голове и были страшнее отказа отца признавать его, страшнее того, как поступил Маркус, не пустив его в дом отца. Те удары он пережил, залечил раны и смог жить дальше. Когда же ушла Элис… эта рана могла стать смертельной.

– Дарио… то письмо дало бы тебе все, чего ты хотел. Признание отца… Разве… – Она не договорила, увидев, как он, яростно тряся головой, стал топтать клочки разорванного письма.

– Нет! Будь оно проклято, нет!

Черная, жгучая ярость кипела у него в груди, рвалась наружу, гнев душил его, гнев на своего отца. Этот человек до сих пор отравляет ему жизнь. Это из-за него, из-за Хенри Кавано, Элис стала ненавидеть его… ушла от него.

И вдруг словно опустилась огромная стеклянная завеса и отрезала его от остального мира, оставив наедине с Элис.

Только он и женщина, которую он любит.

– Нет. – Это все, что он смог сказать, на что хватило сил. Она должна ему поверить! – Отец ничего мне не дает. Абсолютно ничего.

– Но он… – Элис не понимала до конца, что происходит. Письма, уничтоженные Дарио… Эти письма давали ему возможность после стольких лет отторжения от отца стать признанным сыном Хенри Кавано. – Он тебя признал бы… – Неужели Дарио готов отказаться от этого? Отказаться от мечты, которую он носил в себе в память о матери? И почему?

– Он принял бы меня как сына лишь оттого, что я мог ему что-то дать, а не просто оттого, кто я.

Наконец она поняла, и ее всю затрясло от ужаса и отчаяния. Она не примет этого дара…

– Как ты можешь отдать мне Виллу-де-Оро? Это же твой дом… Если только…

– Ты думаешь, что я расстаюсь с виллой потому, что теперь мне досталось наследство Кавано… – Дарио не договорил и отрицательно тряхнул головой. – Ты ошибаешься. Я отдаю тебе Виллу-де-Оро, потому что жить там я не могу. Без тебя не могу. Без тебя это не дом… не семейный дом. Это просто адрес, место без души, без сердца. Сердце этого места – ты. Ты превратила виллу в дом, а без тебя там всегда будет пусто.

У Элис дрогнуло лицо, и это придало Дарио сил. Он сделал шаг вперед и протянул к ней руку. Но лишь протянул, не касаясь. Он еще не все сказал.

– Мне от Кавано ничего не нужно. Я не Кавано. Я – Оливеро. Это фамилия моей матери… и фамилия, которую, я надеюсь, будет носить мой ребенок.

Трудно поверить, но волнение настолько овладело Дарио, что он потерял свое хваленое хладнокровие и самообладание. Элис видела, что он изо всех сил старается держать себя в руках, чтобы продолжать говорить.

– Этому человеку ты нужна как мать его внука исключительно из-за титула. У него хватило на это наглости. Ты достойна большего. Бесконечно большего. И наш ребенок будет важен сам по себе, потому что он есть, а не потому, что прибавит нашей семье влияния.

– Нашей семье?

Слова замерли у нее на языке, и она едва не задохнулась от услышанного. Она не могла этого себе представить, не могла мечтать. Он на самом деле считает ее своей семьей?

– У нас нет семьи, – еле ворочая одеревеневшим языком, произнесла Элис. – У нас деловое соглашение, в котором ты заплатил за то, чего хотел… – Дыхание перехватило, казалось, что легкие вот-вот разорутся, и она замолчала.

– Чего я хотел? – с горечью повторил Дарио. – Черт возьми, нет… не этого я хотел.

Его голос так хрипло звучал, словно у него саднило в горле. Она не могла понять почему.

– Но ты заплатил за то, что я буду спать с тобой…

Она не закончила, потому что он вытащил еще один документ и буквально сунул ей под нос. Эту бумагу она узнала, и нет надобности ее читать. Это предсвадебное соглашение, которое она подписала. Неужели прошло всего четыре месяца? Шестнадцать коротких недель? Казалось, что прошла целая вечность.

– Я знаю, что ты так и не прочитала всего текста полностью. Черт тебя подери, так прочти сейчас! И читай внимательно.

Как это сделать, когда строчки пляшут у нее перед глазами? Но она должна, потому что его лицо – жгучий взгляд синих глаз, белые пятна на сжатых скулах – требовало этого.

Она уже читала это. Но теперь, когда читает снова, то не может не поразиться. Неужели она подписала это? Видно, подписала, потому что в конце страницы стоит ее подпись рядом с подписью Дарио. И это юридически заверено… и тем самым связывает ее с ним.

Формальность бракосочетания – это одно, и совсем другое – то, что отражено в этом документе.

Она-то думала, что Дарио потребовал, чтобы она вышла за него, чтобы спать с ним, стать его любовницей и что таковы условия, прописанные в соглашении, которое он составил. Что он фактически покупал ее – ее тело и душу, – а цена – спасение родителей. Он вправе был потребовать за это спасение такую высокую цену.

Оказывается, она ошибалась.

– Выходит, ты просто хотел жениться на мне… и все. – Голос у Элис дрожал. – Ты не…

В контракте значилось лишь то, что она выходит за него. Берет его фамилию. Дарио не внес в контракт никаких условий относительно «настоящего брака» в полном смысле этого слова, что подразумевало постель с ним. А она была уверена, что он сделает это условием спасения ее родителей. Все оказалось не так.

– Я женился на тебе, потому что я тебя хотел. Да, я хотел увидеть, как будут выглядеть мой отец и мой чертов братец, когда поймут, что их гнусный план провалился. Я хотел быть уверенным, что Маркус никогда не дотронется до тебя своими грязными руками. Но я не хотел покупать тебя, как покупают очень дорогую проститутку. Я хотел спать с тобой, но только чтобы ты легла в мою постель по собственному желанию. Я ни разу в жизни не принуждал ни одну женщину и уж точно не собирался начинать с этого со своей женой, даже если наш брак был по расчету и состоялся лишь потому, что я заплатил долги твоей семьи.

– Нет… – с трудом произнесла Элис, глядя ему в лицо. Его настойчивый взгляд требовал, чтобы она продолжала. Она должна все прояснить. Она не вынесет, если он будет думать иначе. – Я вышла за тебя, потому что тоже этого хотела. На браке настоял ты. Ты!

Элис едва не рассмеялась, увидев стыд на его лице. Но желание засмеяться пропало, стоило ему сказать следующее:

– Да, я думал, что единственный способ завоевать признание отца, – это брак с тобой… Но это заблуждение исчезло в день свадьбы, когда он не только не пришел, но и не ответил на мое приглашение. Ему нужна была эта свадьба… и больше ничего его не интересовало.

«Я не семейный человек». В голове у Элис звучали слова Дарио – он сказал их, выходя из церкви. Это были слова человека, пережившего тяжелое разочарование.

И сейчас он снова их повторил, словно прочитал ее мысли:

– Я не… семейный человек.

Дарио вздохнул – это вздох смирившегося с неизбежным. Но, кажется, он не полностью в этом уверен. Что-то ее насторожило.