— Да, потому что я этого не делал, — я пожимаю плечами и смотрю на своего бывшего сокамерника, — Я признал вину, хотя не был виноват.

Хулио посмеивается.

— Это дерьмовая шутка?

Он говорит тихо, так чтобы никто не услышал его ругань.

Йетс не позволяет даже легкую ругань, только не в его тюрьме.

К счастью, тут нет начальника Мюллера или Хулио скорей всего получил бы какое-нибудь наказание за сквернословие. Начальник Мюллер следует своим правилам и ожидает того же от всех остальных. Если ты не следуешь им, то тебе лучше быть готовым к тому, что тебе добавят кучу дел, еще более ранний подъем или даже одиночное заключение.

Я качаю головой.

— Нет.

— Зачем ты признал вину? Чтобы защитить кого-то?

— Да, — прошептал я, — Что-то вроде этого.

— Вау. Не могу сказать, что смог бы сделать такое, — он косо смотрит на меня, — Если бы это не касалось семьи. Я умру ради моей семьи.

Я медленно киваю.

— Я тоже.

Хулио кивает, полностью понимая меня. Потому что ни смотря на то, что мы с ним из разных мест, мы сделаны из одного и того же теста.

Он понял только по моему кивку, что я принес себя в жертву и сел в тюрьму, за одного из членов моей семьи.

— Ты сожалеешь об этом? — спрашивает он.

Я молчу и думаю о том, какой была бы моя жизнь, если бы меня не арестовали.

— Да. Черт, дело в том, что не могу сказать, что не сделал бы это снова.

— Преданность и честь, и все это дерьмо крутится в твоей голове, не так ли?

— Да.

Я сморщился, потому что облик Мэгги не отходит далеко от моих мыслей. Я не хочу думать о ней сейчас.

— И девушки крутятся у тебя в голове тоже.

Хулио возбужденно приподнимает брови.

— У моего мальчика Калеба, есть девушка? Хорошо поживаешь, мужик. Кто она?

Последнее, что я слышал, ты и твоя развратная бывшая расстались, потому что она была с твоим другом.

— Еще одна минута, парни, — кричит Йетс, — Сворачивайтесь.

— У меня нет девушки, — говорю я ухмыляясь этой мысли, — Тем более если учесть, что одна чика, которую я могу хотеть, ненавидит меня. Я никогда не говорю правильные вещи рядом с ней. Черт, я стараюсь оттолкнуть ее, чтобы не иметь дело с драмой. И большую часть времени она бесит меня.

— Для меня это звучит, как брак заключенный на небесах, — Хулио наклоняется через стол, — Прими совет от парня, который не видел девушку в течении года — единственная девушка, с которой я разговаривал последний раз, работала в кафетерии и она была такая страшная, что я даже полностью не уверен, что это вообще была женщина. Ты живешь, только один раз, так что бери и пользуйся тем, что у тебя есть.

— Ты тоже.

— Я говорю тебе громко и ясно. Никаких сожалений больше, да? Живи каждый день так, словно он последний. Компренде?

Йетс призывает встать заключенных около двери в линию. Я выдавливаю улыбку. Хулио прав. Я проживаю каждый день с сожалением, когда должно быть наоборот.

— Да, я понимаю.

— Увидимся снаружи, Калеб.

Он поднимает вверх два пальца.

— Мир.

С этими словами он покидает комнату.

Я готов жить без сожалений. Мне нужно только придумать стратегию, чтобы это случилось.

Глава 20

Мэгги

Я сижу напротив девушки с белыми крашенными волосами и черными корнями. На ней синий спортивный костюм и синяя футболка, как и у остальных девушек в тюрьме. Мисс Бушнелл определила ее в пару со мной. Девушка уставилась на меня так, словно не хочет быть здесь.

— Я Мэгги.

— Итак, Мэгги, какова твоя история? — спрашивает она нетерпеливо и смотрит полностью незаинтересованным взглядом.

Я рассказываю ей о том, как меня сбила машина, как меня оставили на дороге и сбежали, как я провела почти год в больнице и реабилитационном центре. Ее глаза стекленеют и, в какой-то момент, мне кажется, что она вот-вот уснет.

Когда я объясняю ей, как я не вписывалась, когда вернулась домой, чтобы отучиться мой последний год в школе, она спрашивает:

— Это то, что должно заставить меня испытывать к тебе сочувствие? Слушай, у меня намного больше проблем, чем твоя нога. Мой отец пьяница, а моя мать бросила нас пять лет назад. И я действительно не собираюсь плакать над твоей хромотой. Так что можешь поберечь свое дыхание и рассказать свою историю тому, кому будет не все равно на это дерьмо.

Я почти не спала прошлой ночью. Калеб не разговаривает со мной. Я раздражительна и мои нервы на пределе. Если эта девушка не хочет взаимопонимания, ладно. Но это не значит, что я должна сидеть здесь и смотреть, как она указывает мне.

— Слушай, ты, — говорю я, наклоняясь через стол, чтобы быть уверенной, что она слышит меня четко и ясно. — Только то, что у тебя плохая семья, не дает тебе права сидеть там и быть грубой.

— Конечно, дает.

Она открывает ответный огонь.

— Бьюсь об заклад, у тебя есть родители с денежками.

— Моя мама работает официанткой в закусочной.

— Ну, держу пари, твой отец не пьяница.

— Я не знаю, — отвечаю я. — Мой отец ушел от моей мамы. Я не видела его несколько лет. Ах да, я забыла упомянуть, что влюбилась в парня, который сбил меня, а потом сел за это в тюрьму. В первую очередь подразумевалось, что я не должна была с ним говорить. Затем он поехал в эту поездку, но сейчас он снова не разговаривает со мной, и я должна притворяться как будто мы просто друзья, и я боюсь его потерять, я знаю, что это глупо, потому что я чувствую, что я уже как бы потеряла его… и ничего из этого не произошло бы, если бы не этот случай неосторожного вождения. Так что, когда ты выйдешь из этого места, пожалуйста, не води пьяной машину или же, в конечном итоге, ты можешь приобрести инвалидность, потерять всех друзей и стать изгоем в школе.

Девушка смотрит на меня с широко раскрытыми глазами, вместо того, чтобы засыпать или давать мне отпор.

— Хорошо, ты показала мне свою точку зрения. Я поняла.

— Спасибо, — говорю я, действительно имея это в виду.

— Отстойно, когда люди смотрят на то, как ты ходишь? — спрашивает она.

Поначалу, когда я вышла из больницы, я даже не хотела вставать с моего инвалидного кресла, потому что знала, что привлеку намного больше внимания