момент, когда я только-только начинаю чувствовать себя уверенней. Ильсевель мертва. А я нет.

Тишина слишком затянулась. Я поднимаю глаза и вижу, что Хэйл задумчиво смотрит на меня. Внезапно смутившись, я прикасаюсь рукой к подбородку, к щеке.

– Я что-то пролила?

– Нет, – она коротко качает головой. – Ваша очередь, принцесса.

– Моя очередь?

– Ваше имя. Фэрейн. Что оно означает?

– О! – Я издаю смешок. – Фэрейн на старогаварийском означает «далекий горизонт». Я всегда думала, что это мне совершенно не подходит. Я никогда не любила путешествовать, мне и вовсе было уготовано жить в монастыре.

Хэйл слегка выгибает бровь.

– Возможно, в вашем имени все-таки было некое предзнаменование.

Я криво улыбаюсь, мой смех еще не увял. Я поднимаю чашку, словно произношу тост.

– За это я выпью.

Затем тихо, не вполне уверенная в том, что хочу быть услышанной, спрашиваю:

– А что значит Фор?

Сам воздух в комнате застывает. Я отсчитываю десять вдохов и лишь тогда осмеливаюсь поднять глаза на Хэйл. И вновь ее слишком внимательный взгляд нацелен на меня с остротой копья. Я сделала ошибку? Но когда я тянусь к ней своим божественным даром, от ее барьеров исходит не неприязнь, а лишь опаска.

– Доблестный, – наконец говорит Хэйл. – Это древнее трольдское имя, имя королей. И да, если вам интересно, – добавляет она, склоняя голову набок, – оно ему очень подходит.

Щеки заливает жар. Я поспешно отвожу взгляд, делаю еще глоток чая. Он немного горячий. Я морщусь, проглатывая его.

– Ну что ж, – говорю я, решив разогнать эту напряженную атмосферу, – давай возьмем еще одно слово. – Я оглядываю комнату в поисках вдохновения. Одной стеной завладел камин с огромной каменной полкой, которую покрывает замысловатая резьба, изображающая дракона. Это привлекает мое внимание.

– Как по-трольдски сказать «дракон»?

Что-то ударяет в меня. Удар не сильный, но внезапный и достаточно резкий, чтобы я подскочила на стуле. Я оборачиваюсь и вижу, что лицо Хэйл приняло очень мрачное выражение. Линии вокруг ее рта суровы, мышцы челюсти напряжены и жестки.

– Я не могу сказать этого слова, – говорит она. – Не вам. Не вслух. Оно священно.

– Священно? – Я моргаю, глядя на нее, мой рот раскрывается от удивления. – Прости, как мне дали понять, трольды поклоняются Ламруилу, богу Тьмы.

– Некоторым священным вещам не нужно поклоняться.

Ее слова будто отдаются эхом в пространстве между нами. Я все еще пытаюсь придумать, что сказать в ответ, а она уже кланяется и идет к двери.

– Принцессе придется меня извинить, – говорит она. Я чувствую, как она твердой, привычной рукой запихивает эмоции обратно. – Я вернусь на свой пост. Если вам что-то потребуется, не стесняйтесь, просите.

Я раскрываю рот, на языке вертятся новые вопросы. Но она уже шагнула за порог, плотно закрыв за собой дверь. И я вновь одна. Пленница в доме своего мужа.

– Далекий горизонт, – шепчу я, а взгляд перетекает к окну и миру за ним. Но здесь нет горизонта. Не в этом мире, под камнем.

Глава 12. Фор

– Целое поселение было уничтожено. Пока что лишь горстка выживших добралась до города. Мы ожидаем, что новые прибудут на следующее мерцание или после него.

Голос канцлера Хог неустанно бубнит мне на ухо. Такое ощущение, что чем горше ве́сти, которые она должна донести, тем более монотонным это донесение становится. Быть может, это даже хорошо. В конце концов, те новости, что она сообщает, и без дополнительных эмоций тяжелы.

Я потираю плечо, пытаясь не слишком уж явно почесать зудящую повязку под рубашкой. Мадам Ар подлатала меня после инцидента в покоях королевы, и ее клейкая целебная мазь начинает отслаиваться, отчего кожа покрывается жуткой сыпью. Как королю, мне не пристало извиваться и чесаться. Я должен быть величественной фигурой, которая требуется моим людям в этот час неуверенности, пусть даже и в уединении моего собственного кабинета. Стоической. Недвижимой. Твердой, как коренная порода.

И все же мерцание сменяет сумрачье, а сумрачье сменяет мерцание, а доклады все поступают. Один за другим – и вот они уже копятся, каждая мелкая жалоба добавляет веса к горе, которую я должен каким-то образом нести на своей спине. И кто же встанет рядом со мной, кто поможет мне с этой ношей? Сула нет. Хэйл снята с поста. А моя жена… моя невеста…

– Ваше Величество?

Голос Хог пробивается сквозь мысленный туман, затянувший мой мозг. Я устало поднимаю голову, встречаясь с тремя парами суровых глаз, уставившихся на меня через стол. Лорд Дагх, мой домоправитель, стоит по правую руку от Хог, а Умог Зу, нижняя жрица, – по левую. Оба на вид готовы вцепиться друг другу в глотки. Я их игнорирую и сосредоточиваю свое внимание на Хог.

– Да, канцлер. Прошу, продолжайте.

– Речному народу требуется убежище. Их следовало бы отправить в Храм Оргот, но…

– Но мы и так уже переполнены сиротами и беженцами из нашего собственного города! – Пусть обычно она – воплощенная загадка спокойствия, в данный момент Зу буквально вибрирует от раздражения. – Моим братьям и сестрам во Тьме едва удается войти в ва, так сильно отвлекаются их мысли и души. Как можем мы ожидать, что город будет и впредь здоровым и процветающим, если молитвенные вибрации, столь необходимые для благоденствия всего Мифанара, прерываются таким грубым образом?

Я не теолог, но знаю достаточно, чтобы понимать гнев Зу. Умогары поочередно входят в разные состояния ва, иными словами, единения с камнем нашего рождения. В этом состоянии они посылают вибрации своей жизненной силы вниз, сквозь многие слои камня, к сердцу нашего мира, дабы успокоить то, что обитает там в жаре и тьме. Говорят, что эти постоянные молитвы – единственная причина, по которой Подземное Королевство все еще существует.

Не знаю, правда ли это. Собственно, я в этом сильно сомневаюсь. Но я не собираюсь озвучивать подобное богохульство своей нижней жрице. Слишком ярки мои воспоминания о том, как эта женщина надирала мне уши, когда я был бесстыдным юным принцем. Сомневаюсь, что корона на моей голове помешает ей надрать их и сейчас.

– Хорошо, Умог, – говорю я. – Отправьте речной народ во дворец. Лорд Дагх, – я слегка поворачиваюсь, чтобы обратиться к своему домоправителю, – мы ведь можем вместить любое количество беженцев в Восточном Зале, разве не так? Там много места для временных постелей.

Дагх делает кислую мину, пытаясь выглядеть еще более обиженным, чем обычно.

– Восточный Зал сейчас используется персоналом дворца. Если Вашему Величеству будет угодно вспомнить, значительная секция помещений для слуг была сильно повреждена во время толчков. Поскольку восстановительные усилия сосредоточены