чем мы проектировали изначально. И обзавёлся полукруглыми «ушами» — кольцами импеллеров. Никаких винтов и лопастей там не было, естественно: воздух двигали Знаки и Печати, построенные совершенно не по той схеме, что я разрабатывал изначально.

— Кто автор связок?

— Мы, Константин Платонович!

Ко мне подскочил Черницын, успевший вытянуться за последние полгода и уже не выглядевший заморышем. Следом подбежала и Анастасия Ларина — далеко не красавица, но с живыми яркими глазами, бесприданница, взятая в ученицы за живой ум и упорство. Вот уж не ожидал, что она окажется соавтором изобретения.

— Плохие, да?

Черницын смотрел с лёгким страхом, опасаясь вердикта. А во взгляде Лариной, наоборот, чувствовался вызов. Она явно собиралась спорить и доказывать верность решения.

— Почему? Очень интересное решение. Ну-ка, объясните мне схему эфирных потоков.

Почти час, взобравшись на помост, мы втроём осматривали импеллер. У меня нашлось всего два замечания, но исключительно для оптимизации схемы и её упрощения. Причём потребление эфира даже без моей подсказки оказалось очень низким.

В этот момент я испытал гордость за авторов движителя: этот вариант мне не пришёл в голову, а парнишка-крепостной и девица-дворянка сумели довести его до ума. Но больше всего я удивился тому, как эти двое подружились на почве деланной магии.

— А теперь давайте посмотрим на вашу схему в действии.

Всей толпой мы загрузились в локомотив, Кулибин «завёл» его, и он выкатился из сарая.

— Видите, Константин Платонович? — Кулибин указал на эфирную дорогу впереди. — Мы придумали замечательную технологию прокладки путей. Битый камень или песок плавятся с помощью Знаков в специальном чане, эдакой передвижной печке. В земле бурится шурф, и туда заливается расплав. Сверху, пока он не остыл, ставим круглую табличку с Печатями. Через час, когда застынет, кусок пути готов. Нужно всего лишь подготовить рабочие команды, которые будут заниматься отдельными несложными операциями.

— То есть мы готовы строить эфирную дорогу между городами?

Кулибин кивнул.

— Иван Петрович! Вы не представляете, как меня обрадовали. Отличная новость!

Изобретатель аж покраснел от смущения и прибавил газу, заставляя локомотив ускориться. Кстати, он то ли забыл, то ли постеснялся сказать, но проблема стрелок на путях тоже была решена: особые «стрелочные» камни со Знаками поворачивались между двумя положениями и меняли направление эфирного пути.

— Что же, тогда начинайте формировать ваши команды строителей. В самое ближайшее время нам предстоит строить дорогу между Москвой и Петербургом.

Довольно улыбаясь, я высунулся из окна локомотива и подставил лицо ветру. Э-эх, хорошо-то как!

— Константин Платонович, — девица Ларина дёрнула меня за рукав и нудно проговорила: — Вы нарушаете технику безопасности. Нельзя так выглядывать, вас может ударить веткой дерева.

Деревьев на пути вокруг поля не наблюдалось в принципе. Но техника безопасности дело серьёзное, и подавать дурной пример не следовало. Я кивнул и вернулся целиком в локомотив, не переставая улыбаться. И радовался даже не готовности поезда, а созданию конструкторского бюро. Без меня они смогли доработать конструкцию, воплотить в металле и провести испытания. В этом крохотном шаге мне виделась поступь прогресса и будущего.

* * *

После поездки мы с Кулибиным обсудили строительство вагонов. Пассажирских нескольких классов и грузовых разного назначения. На первых порах нам придётся доставлять их в разобранном виде в Москву и там уже собирать, чтобы ускорить запуск сообщения между старой и новой столицей. А вот позже, когда эфирная дорога протянется до Владимира, мы построим туда служебную ветку прямо из Злобино.

Я сделал себе пометку — побыстрее состыковаться с Демидовым. Пора создавать товарищество эфирных дорог и запускать строительство. Надо скорее представить новинку императрице, пока она благоволит ко мне. Ну и уважить просьбу Шешковского, чтобы не потерять поддержку Тайной экспедиции.

В мастерских нашлось ещё несколько сюрпризов. Во-первых, Кулибин заложил строительство сразу трёх шагающих броненосцев. Он доработал конструкцию, учтя замечания опричников, и добавил кое-что от себя. Машины получились интересные, не хватало только орудий для них. Я не показывал своим «деланным инженерам» оружейные связки Знаков, так что придётся пушки зачаровывать самому. Впрочем, такую работу я люблю, да и времени она займёт немного.

— Иван Петрович, просьба от меня. Подумайте над такой же машиной, но сборно-разборной. Чтобы можно было доставить её кораблём и собрать на месте силами опричников без вашего участия.

— Интересная задача, — мой личный гений почесал в затылке. — Посмотрю, что можно сделать.

Во-вторых, в мастерских начали выпускать новые плуги, сеялки и жатки. Кулибин и здесь отметился, слегка усовершенствовав мои разработки. К ним же Прохор собирал простеньких механических лошадок. Неказистых, но вполне подходящих для крестьян. Схему магического движителя для них я оставлял, и «деланные инженеры» вполне справлялись с её реализацией.

Эти работы я всемерно одобрил. Чем меньше пота крестьяне проливают на полях, тем больше свободных рук для моих проектов. И главное, выше их доходы. Хотя бы своих, но я собирался вытащить крепостных из пещерного Средневековья.

* * *

Вернувшись из мастерских, я столкнулся в гостиной с Марьей Алексевной. Судя по хитринке во взгляде, княгиня специально меня караулила.

— Ой, Костенька! Совсем ты забегался. Едва приехал, а только и делаешь, что делами занимаешься.

Она заботливо смахнула соринку с моего плеча.

— А мы тут с Настасьей чаёвничать собрались. Не желаешь к нам присоединиться?

Княгиня явно намекала на разговор. Так что я не стал отказываться. Подал ей руку, и мы поднялись на балкон второго этажа.

Пожалуй, моё самое любимое место в особняке — это балкон, выходящий на пруд. Кадки с фикусами, столик с самоваром, внизу дорожки маленького парка, а вдалеке шумит лес. Красота! Жаль, нечасто выдаётся время просто посидеть здесь и послушать тишину. Всё куда-то бегу, несусь, решаю свои и чужие проблемы. Надо прекращать отказывать себе в маленьких удовольствиях и жить нормальной жизнью провинциального помещика. Ну хотя бы час в день!

Настасья Филипповна хлопотала у стола, разливая чай и расставляя тарелочки с выпечкой. А закончив, взяла чашку чая и присела в уголке — вроде как и с нами, но отстраняясь от разговора.

— Рассказывай, Костенька, — княгиня уставилась на меня внимательным взглядом, — что там произошло.

— Где?

— В Петербурге, — она глянула задорно, будто юная девчонка. — Ты же не думаешь, что я поверила в твою сказку о перевороте? А мне страсть как хочется послушать, что там было на самом деле.

Марья Алексевна столько для меня сделала, что я не мог отказать ей в просьбе.