class="p1">Если бы он не отправил единственного сына за границу.

Если бы тот не пошел на тот роковой концерт.

Если бы ничего этого не было: ни его смерти, ни горя, ни депрессии Джамили, ни его гнусной измены. Ни самой Рианы, которую он в гробу видал. Но история не имеет сослагательного наклонения. И ничего уже не исправить. Надо просто жить дальше.

— Я приготовила пакет. Давай все сложу туда, — ее тихий, спокойный голос вывел его из глубокой задумчивости, которую она, конечно же, заметила.

— Да. И я пойду, наверное, чтоб тебе не мешать.

И вот они уже прощались в прихожей и говорили друг другу обычные фразы.

— Береги себя, — сказал он, обуваясь.

— И ты.

— Если что-то будет нужно, звони.

— У меня все есть, спасибо.

Он стоял уже у двери, когда Джамиля открыла ее и тут же наткнулась на большой и шикарный букет, из-под которого выглядывал молоденький курьер.

— Здравствуйте! Джамиля Ибрагимова здесь живет?

— Да, это я, — смутилась она, а Даниал позеленел от злости, потому что его нежные гортензии и рядом не стояли с голландскими розами. И он ведь мог купить ей такой же, но знал, как она любит в это время года именно гортензии.

— Тогда эти цветы для вас, — быстро вручил ей посылку и сделал пометку в телефоне.

— От кого? — растерянно пробубнила она.

— Там карточка.

Обнимая букетище, Джамиля повернулась к Даниалу и наткнулась на его тяжелый, темный взгляд. Ей было невдомек, что в этот момент он вспоминал те самые снимки, на которых его любимую, но потерянную женщину целует другой мужчина.

— Даниал, я…

— Что у тебя с тем мужиком, Джама?

— Ничего.

Он смотрел упрямо, любуясь ею и сгорая от ревности.

— Он просто знакомый.

— Знакомые не дарят такие цветы.

Джамиля вдруг встрепенулась от обиды.

— Я не буду перед тобой оправдываться, — с нажимом проговорила она, отчего он весь напрягся и сжал в кулаке ручку от пакета.

— Я тебя понял, Джама.

Он вышел за порог и сам закрыл за собой дверь. А она… Она только измученно вздохнула, пошла с букетом на кухню, поставила их на стол и вынула карточку, в которой было выведено красивым каллиграфическим почерком:

“Милая Золушка, прими эти цветы. Чисто по-дружески”

Глава 26. Валиев

— Фархат Файзуллаевич, можно? — в дверях кабинета показалась секретарша с папкой в руках.

— А, Просто Мария, заходи давай. Что у тебя? — оторвавшись от документов и поправив очки в тонкой оправе, которые он надевал, когда что-то читал, Фархат подозвал помощницу.

— Подпишите, — открыв папку, та самая Мария разложила перед ним бумаги и он перед тем, как все подписать пробежался по ним.

Разобрался быстро, вернул секретарю папку и откинулся на мягкую спинку кожаного кресла.

— Маш, а закажи-ка мне цветы, — с легкой усмешкой попросил он.

— Маме или сестре? — тут же переспросила тридцатилетняя помощница, которая за несколько лет работы знала шефа от “А” до “Я”. — Так вроде не их дни рождения.

— Все-то ты, знаешь, не “Просто Мария”, - хмыкнул Фархат и вернулся в исходное положение, сел прямо, положив руки на стол. — Мне для женщины надо.

— Для женщины? — чуть ли не присвистнула Маша, округлив глаза.

— А что ты так удивляешься? Да, для женщины. Что вы там любите: розы-мимозы, масштаб, красота?

— Ага, для женщины значит.

— Я же сказал уже, — рявкнул по-доброму Фархат.

— Да поняла я, Фархат Файзуллаевич, — улыбнулась Мария. — Все сделаю.

— Вот и молодец. Адрес скину.

— Отлично. И ваша бывшая жена звонила.

А тут Фархат Файзуллаевич помрачнел и подумал про себя: “А этой ведьме что надо?”

— Что хочет?

— Говорит, вы на ее звонки не отвечаете и карточку заблокировали.

— Ладно, понял. Иди, Маша, работай.

Когда за секретаршей закрылась дверь, Фархат не хотя взял телефон со стола и набрал номер бывшей жены. Гуля ответила быстро, и Фара по щелчку включился в эту вечную игру “кто кого быстрее доведет”.

— Ну что тебе снова надо, голубка дряхлая моя?

— Старый козел, — прошипела бывшая в трубку.

— Почему же старый? — довольно хмыкнул Фара. — В самом расцвете лет.

— Ты мне карту заблокировал. Я не могу ею расплатиться, — яростно цедила она. — Это что за новости?

— Ну во-первых, карту не я блокирую, — кресло под ним заскрипело, когда он снова откинулся и поднял глаза к потолку. — Это сделал банк. Почему — разбирайся с ним. А во-вторых, что за запросы недавние — подкинь еще денег? Я просил тебя не превышать лимит?

— Я вообще-то смотрю за твоим сыном, — выплюнула она.

— За нашим. И что за ним смотреть? Он взрослый, здоровый парень.

— Так да? — Гуля уже переходила на истерику. — А то, что все эти семнадцать лет я занималась его здоровьем, образованием, развитием, возила на кружки, массажи и секции и к твоим вонючим лошадям, ты просто обесцениваешь?

— Гуля, твою святую матушку, — Валиев все-таки вышел из себя, — не плюй в колодец, из которого пьешь! Просрать лям за полмесяца — это по-твоему нормально? Я плачу алименты и тебя содержу в придачу. Это что же получается? Ты моя содержанка, а удовольствия я никакого от тебя не получаю. Одни затраты.

— Ты… ты….- начала задыхаться Гульнара.

— Что я? — рявкнул Валиев. — Может, хватит уже паразитировать? Займись делом, Гуля! Работай!

— Да как ты можешь так разговаривать после всего, что я сделала для твоего сына?

— Нашего сына.

Фархат шумно засопел в трубку, потому что говорить что-то Гуле было бессмысленно. А так бы с удовольствием ей сейчас припомнил, что она скинула ребенка на няню, обосновав это тем, что у нее медицинское образование, а ей тяжело справляться с ДЦП. Еще бы сказал, что на массаж, кружки и секции Рафа возил водитель и сопровождала все та же няня, дай Аллах ей здоровья. А лошади его не вонючие и тоже приносят доход, из которого он ей платит.

— Еще раз для особо одаренных, Гуля. Рафа взрослый парень. Он уже в состоянии сам о себе позаботиться, не надо из него делать немощного. И не надо из себя строить “Я же мать”. Тебе не идет. И да, когда ему исполнится восемнадцать, твоя халява закончится.

— Козёл, — выпалила она и бросила трубку.

— Ну хоть не старый, — Фархат усмехнулся и швырнул мобильник на стол.

Бывшая страшно бесила, но ради сына нужно было сохранять видимость нормальных отношений.

Он женился в тридцать на безумно красивой модели двадцати двух лет, от которой вело не по-детски. Потом родился сын, который жутко орал, стоило его положить на левый бок. Они с Гулей, как и