Я готова смотреть на него целую вечность и беспрерывно гладить, целовать, тискать… Его молочный запах, как наркотик! Мы все то и дело на цыпочках подходим к его кроватке и тихонько вдыхаем носом молочную нежность его мягкой, как перышко, кожи.

Кстати, переезд в Сургут на машине дается мне нелегко. Все десять часов я сижу то на одном боку, то на другом, а в перерывах между «болезненными танцами» уже умело работаю молокоотсосом, который становится для меня и моей каменной груди настоящим спасением. А ещё, мое спасение в том, что рядом со мной нет Кирилла. Я знать не знаю, каково это жить с мужчиной после родов и, если честно, знать не хочу, ведь больше, чем уверена – мой внешний вид и некоторая потрепанность тела ни за что не оставили бы обо мне хорошее впечатление.

Я всё время хочу спать и есть, и ничего другого мне не надо. У меня даже сил едва хватает на то, чтобы спуститься в туалет! Между ним и сном хотя бы на двадцать минуток я точно предпочту второе. А когда рядом мужчина… Бог мой, себя в порядке держать нужно, всё по красоте делать… Нет! Наверное, я слишком слаба для этого, раз так спокойно отношусь к своему статусу матери-одиночки. Хотя, на самом деле, этот мнимый статус подразумевается лишь в свидетельстве о рождении моего сына, где в графе «отец» стоит жирный прочерк. Мы с Кириллом совершенно спокойно сошлись на том, что малыш будет носить мою фамилию, а отчество – его. Это вполне логично, учитывая то, что Кирилл находится в браке с другой женщиной.

Мои родители по-настоящему расцвели. Каждый день они возвращаются с работы домой и тут же принимаются за тисканья. То мама внука на руках поносит, то папа пройдется с ним по всему дому и забавным голосом расскажет, как устроена эта жизнь. Ваня хоть и умиляется, но на руки племянника брать боится, поскольку опасается причинить ему боль.

Не было и дня, чтобы Кирилл не спросил, как у нас дела. Всё время просит видео с сыном, фотографии, или звонит по FaceTime и милуется с улыбчивым малышом через экран. Мои дни превращаются в тот самый «день сурка», лишенные какого-либо драйва и разнообразия. Опять же, единственная моя отдушина, что заставляет не думать о различиях моей жизни до и после – сладкий и любимый сыночек. С каждым днем я всё больше вижу в нем Кирилла. И особенно – глаза. Такие же огромные голубые блюдца, обрамленные черными длиннющими ресницами. Губки, носик, подбородок…

– Мне кажется, или он точная копия меня? – смеется Кирилл в трубку. – Какой же он волшебный то а!

– Нет, тебе не кажется. Мама и Ваня в один голос это говорят.

– А ты как думаешь?

– Я с ними полностью согласна.

– Тебя это не расстраивает?

– Почему меня должно это расстраивать. Ты же его папа.

Надо же, я впервые произношу это вслух. Уже три месяца прошло, а я только сейчас позволяю себе сказать это слово.

Папа.

Кирилл – папа.

Папа, которого рядом нет и никогда не будет.

Как бы мне не хотелось признавать это, но я частенько ловлю себя на мысли, что с каждым днем моя уверенность в себе всё сильнее погрязает в пучине всеобщего изумления.

«А что папа? Он как-то будет принимать участие в воспитании?»

«А ваш папа приезжал?»

«А он вообще собирается с сыном увидеться?»

«А ты будешь рассказывать ребенку о папе, который… Кто и где он, кстати?»

Родственники и знакомые с длинными, как клювы аистов, носами полагают, что эти вопросы ни в коей мере не входят в негласную категорию «личное – запрещенное». Какое вам дело до моей личной жизни и отношений с папой моего ребенка? Не всё ли равно? Может, вы лучше займетесь собственной жизнью и перестанете лезть туда, где вы – не пришей кобыле хвост!

Конечно, я не говорю так, а просто перестаю отвечать на сообщения и звонки, а некоторых и вовсе добавляю в черный список. Меня всегда поражало полнейшее отсутствие такта у людей, а сейчас все точно сговорились!

«Ой, тяжело ведь, не замужем и с ребенком».

«Без мужчины тяжко придется!»

Я не какая-нибудь феминистка, но с чего все взяли, будто я бедная и несчастная, совершенно не способная выжить и воспитать ребенка без его отца?! Однако, это давление, что то и дело проявляется с разных сторон, начало не то, что подрывать мою уверенность в своих силах, а попросту раздражать.

Злить.

Бесить.

Гневаться.

В какой-то момент я понимаю, что даже привычное для меня общение с Кириллом вынуждает испытывать необъяснимый негатив. И хотя он стал намного более открытым, позволяя себе делиться со мной причинами своих поганых настроений, которые чаще всего заключаются в его отношениях с Катей, я всё равно испытываю раздражение. И острее всего оно проявляется, когда у него, как раз, хорошее настроение.

Как-то раз, за несколько дней до Нового года, поздно ночью Кирилл пишет мне сообщение:

«Я не могу без тебя. Ты – моя и я чувствую это. Мы должны увидеться с тобой… Я хочу увидеть сына. Я хочу прикоснуться к тебе и подержать на руках нашего ребенка. Всё больше понимаю, что делаю вещи, которые делать не хочу. Артем – единственная причина, по которой я продолжаю жить так, как живу. Я его очень люблю».

«А как ты хочешь жить?»

«С тобой. Ты ведь мой недостающий пазл, ты понимаешь меня и принимаешь таким, какой я есть. Это чертова переписка уже осточертела, но без неё нам не обойтись. А я хочу просто возвращаться домой, где есть ты. Где спокойно и где есть любовь. Я по-настоящему чувствую, что ты любишь Артема… Ты столько пишешь всегда о нем, что я не верю своему счастью. Новая жена моего отца ненавидела меня и сделала всё, чтобы он больше не общался ни со мной, ни с моей мамой. Я очень переживал на этот счет, ведь… Я очень люблю сына. И я очень люблю тебя».

«Если ты думал, что я могу как-то иначе к ребенку относиться, то ты осел. Я могу испытывать ненависть к другим людям, у которых есть возможность видеть тебя изо дня в день, прикасаться к тебе… Но ребенок… Он – неприкосновенный. Он всегда будет твоим и всем для тебя. Так и должно быть».

Я стараюсь не питать иллюзий относительно нашего совместного будущего. И я, честно кладя руку на сердце, могу сказать, что не упиваюсь счастьем, когда из каких-то выражений Кирилла, тона в голосе, или плохого настроения понимаю, что у них в семье не всё в порядке. Конечно, по сути у них далеко не всё в порядке уже год с лишним (с самого моего появления!), но я никогда не имела и не имею желания разрушить их семью и наслаждаться зрелищем. Я помню эту злость в глазах той женщины, с которой крутил шашни мой папа. Мне показалось, что вся её ненависть горела тогда в рыжих волосах и таких ледяных и безжизненных глазах… Ну да, она же вроде пожелала мне тогда сдохнуть! Сама доброта!

Ира говорит, что, если я буду всё время думать о других людях и отказывать себе в чем-то, то никогда не стану счастливой.