— Ваша, Радий Нишанович, ваша, — подтвердил Котов.

— Итак, судари мои… — В устах азиата подобное обращение звучало необычно, однако здесь к нему привыкли. — Мы уже связались с МЧС.[4]Сейчас создается штаб оперативного реагирования. К операции также подключены Министерство обороны и МВД. По тревоге подняты Рязанская и Псковская воздушно-десантные дивизии. В настоящий момент обе движутся к Москве. Рязанцы будут часа через два. Им приказано сосредоточиться в районе совхоза «Белая дача». Псковитяне подойдут позже, к половине первого, самое позднее — к часу. С точки зрения соблюдения порядка предприняты максимально возможные на данный момент меры. Остальное будет зависеть от решений Президента.

— Хорошо. — Котов вытащил из кармана пиджака пачку сигарет, закурил. — А как насчет нашей взаимосвязи со штабом оперативного реагирования? Изначально ведь это наша операция.

— Сейчас договариваются на уровне руководства, — сообщил Шахмухаметов. — В случае крайней необходимости можно надеяться на их содействие.

— Отлично. Что по поводу мест возможной закладки фугасов? — Котов взглянул на Савина, аналитика.

— Мы подготовили список, — Савин развернул лист и карту, положил их рядом. — Сами по себе эти фугасы нанести непоправимого ущерба не могут. Слишком маленькая мощность. Значительность ущерба определяется двумя факторами: а) обширностью зоны радиоактивного заражения и б) материальными потерями. Судя по всему, террористы достаточно умны и расчетливы, чтобы понимать это. Если говорить о максимализации площади заражения, наиболее целесообразно было бы инициировать фугасы в шести точках. Первая — институт Курчатова. Тут и ускорители, и термоядерные установки, и горячие камеры, и хранилища радиоактивных отходов. Кстати, этой дряни там почти двести тонн. В случае выброса случится катастрофа, по масштабу сравнимая с чернобыльской. Далее — Институт теоретической и экспериментальной физики в Черемушках. Также ускорители, радиохимические лаборатории, хранилища радиоактивных отходов и источников ионизирующего излучения. Далее — ВНИИХТ на Каширском шоссе и МИФИ-7. Затем НИИ энерготехники, реактор Р-50. И, наконец, шестая точка — нефтеперегонный завод в Капотне. — Савин указал пальцем на заштрихованные участки карты. — Конечно, мы предпримем определенные меры, но даже при самом благоприятном стечении обстоятельств радиоактивность отходов только института Курчатова составит пятьдесят восемь тысяч кюри. Вполне достаточно, чтобы Москва превратилась в огромную радиационную свалку. Плюс к этому, по сводке Гидрометцентра, ветер дует с северо-востока со скоростью пять-семь метров в секунду. В ближайшие сутки особых перемен в погоде не ожидается — значит, сформировавшийся радиационный след протянется километров на четыреста в сторону Тулы. Рассеивание будет происходить постепенно, по направлению запад — восток. Снижение радиационного излучения до относительно безопасного уровня произойдет в течение полусуток. Основной удар, конечно, придется на Московскую и Тульскую области, возможно, будет зацеплен восток Калужской и запад Рязанской. Далее уровень заражения значительно снизится, но это не означает, что в областях, зараженных позднее, можно будет проживать без риска для здоровья. И это последствия взрыва только одного Курчатовского научного центра. Плюс взрывы НИИ энерготехники, ВНИИХТ и МИФИ. Суммарно получим еще около сотни тонн радиоактивных отходов. Плюс подорванные хранилища источников ионизирующего излучения. Здесь и говорить не приходится.

Далее — нефтеперерабатывающий завод. Взрыв килотонной мины однозначно разрушит нефте- и газопровод, непосредственно строения завода. Как следствие, зараженная нефтью Москва-река и минимум два района — Капотня и Братеево, на которые распространится сероводородное облако. Концентрация газа будет смертельно опасной. И это в самом удачном случае. Взрыв ядерной бомбы сопровождается огромным выделением тепла, а нефтеперерабатывающий завод — это гигантское хранилище горючих веществ, таких, как бензин, керосин, дизельное топливо; это газохранилище, склады химического сырья, смазочных масел, парафина, мазута и битума. И два цеха по переработке полипропилена. В общем, по экологическим последствиям это еще три бомбы.

Я уже не говорю о пожарах. Одним словом, катастрофа. Более подробно возможные последствия взрыва обозначены на карте.

С точки зрения нанесения материального ущерба наиболее благоприятное место для закладки — кремлевские набережные. Во-первых, сам Кремль, Алмазный фонд, Оружейная палата, другие исторические памятники. Во-вторых, прилегающие строения — собор Василия Блаженного, ГУМ, библиотека Ленина. Словом, есть из-за чего постараться. Оптимальные места закладки также обозначены на карте. Однако, — поторопился успокоить присутствующих Савин, — пока мы говорим только о возможных точках. Это не более чем версия. Вполне вероятно, что фугасы установлены совсем в иных местах. Но, не захватив кого-нибудь из членов группы или не вычислив главаря, мы не сумеем получить более точную информацию, а следовательно, сделать выводы.

— Ясно. — Котов взглянул на Беклемешева. — Зиновий, собери группу, человек пять. Необходимо обследовать набережные. И пусть возьмут дозиметристов. Кстати, запросите ГАИ обо всех угонах по Москве и области в течение последних трех дней. Возможно, фугасы установлены в багажниках. Особое внимание обратить на «Жигули» первой, третьей и пятой моделей. Может быть, шестой. «Москвичи» старых моделей. Этим займитесь в первую очередь.

— Хорошо, — Беклемешев черкнул в блокноте.

— Что-нибудь еще? — обратился Котов к Савину.

Тот кивнул:

— Да. Мы рекомендовали бы наибольшее внимание уделить Москворецкому и Каменному мостам.

— Соображения?

— Опять-таки максимализация ущерба. В районе Большого Москворецкого и Большого Каменного мостов под Москвой-рекой проходят линии метрополитена. В случае подрыва в этом районе ядерного фугаса неизбежно возникнет динамическая волна, избыточное давление в грунте, и, как следствие, произойдет обрушение всех подземных коммуникаций на глубине до тридцати пяти — пятидесяти метров. Вода из Москвы-реки проникнет в метротоннели, и фактически все центральные станции в пределах Садового кольца окажутся затоплены. Это если мы успеем предпринять определенные меры безопасности. В противном случае зона затопления окажется гораздо более широкой. Учитывая же, что второй контур реактора Российского научного центра организован по разомкнутому циклу и охлаждается водой из артезианской скважины, которая затем сбрасывается в Москва-реку, мы рискуем получить и отравленное радиацией метро, где уровень облучения превысит все мыслимые нормы.

— Ясно, — Беклемешев кивнул, показывая, что и это замечание принял к сведению.

— Так, — Котов обвел взглядом присутствующих, — тут все более или менее ясно. С бомбой еще работают, результаты появятся часа через четыре, а то и позже. «Голосовики» пока тоже молчат. Давайте пройдемся по информации, которой мы располагаем. Что нам известно? Примерная численность группы — от тринадцати до семнадцати человек. Отпечатков пальцев нет. Что они замышляют, мы тоже пока не знаем. Дальше. Как им удалось ввезти фугасы на территорию Москвы, не попавшись на радиационном контроле?