куда Пушкин поселит старую графиню в «Пиковой даме» и отправит к ней непрошеным гостем своего героя по фамилии Германн.

В январе Пушкин становится академиком[5]. Выдвинул его кандидатуру Александр Семенович Шишков — писатель, адмирал, потом министр народного просвещения, основатель собраний под названием «Беседы любителей русского слова». Как убежденный арзамасец, Пушкин еще в Лицее дразнил Шишкова эпиграммой, а много лет спустя, описывая в восьмой главе «Онегина» вышедшую замуж Татьяну, послал ему неожиданный привет по поводу непереводимого французского речения: «Она казалась верный снимок / Du comme il faut… (Шишков, прости: / Не знаю, как перевести)». «Комильфо», как мы теперь видим, стало русским словом.

Шишков простил. Он ценит в зрелом Пушкине чистоту языка и ясность смысла. После выборов (Пушкин получил 29 голосов из тридцати, вместе с ним прошли в академики Михаил Загоскин и Павел Катенин) Шишков подписывает Пушкину диплом.

Нельзя сказать, что на Пушкина сие событие производит сильное впечатление. Побывав на академическом собрании, он скептически оценивает качество поданного угощения (водка и винегрет) и желает академии нанять хорошего повара и закупать французские вина.

В литературной работе Пушкина в это время пересекаются три романные дороги: «Евгений Онегин» — «Дубровский» — «Капитанская дочка».

Роман в стихах Пушкин готовит для книжного издания. Приходится уступить его Смирдину за 12 тысяч да еще с обязательством не печатать его нигде в течение четырех ближайших лет. Условия жесткие. Книга выйдет 20 или 21 марта, а пока автор дописывает свои примечания к роману (они не «дополнение», а неотъемлемая часть текста), включает в него «Отрывки из Путешествия Онегина». Произведение приобретает целостность и в то же время открытость:

Блажен, кто праздник Жизни рано

Оставил, не допив до дна

Бокала полного вина,

Кто не дочел Ее романа

И вдруг умел расстаться с ним,

Как я с Онегиным моим.

Роман есть Жизнь, а Жизнь есть Роман. Такое художественное уравнение — высшая точка в развитии отечественной словесности. Повторить этот подвиг в стихотворной форме невозможно, а русский прозаический роман с тех пор неминуемо оглядывается на «Евгения Онегина». Тип главного героя — сомневающегося и ищущего, тип героини — цельной и развивающейся женственной натуры, открытость финала — всё это наше русское романное ноу-хау.

А тогда, в начале 1833 года, приближаясь, по дантовскому счету, к пункту «nel mezzo del cammin di nostra vita» («земную жизнь пройдя до половины»), романист Пушкин решает: куда идти дальше?

Начатый сюжет о Дубровском динамичен, но сам тип «благородного разбойника» неминуемо приведет к однозначному финалу. Либо добро восторжествует и зло будет наказано, либо герой потерпит поражение (обдумывался вариант, при котором героя сдает полиции один из его людей). Оба варианта, конечно, далеки от той многозначной модели Романа Жизни, что явлена в главном труде Пушкина.

«6 февр.» — такая дата стоит под законченной частью рукописи. Пушкин больше к ней не вернется. Текст впервые будет опубликован в 1842 году, издатели дадут ему название «Дубровский». Последняя фраза рукописи «По другим сведениям узнали, что Дубровский скрылся за границу» — станет финалом, сюжетное многоточие превратится в точку. Произведение будет чтением «для детей и юношества», будет изучаться в школе.

А 31 января уже намечен план другого романа: «Шванвич за буйство сослан в гарнизон. Степная крепость — подступает Пуг<ачев>…» Это придуманная еще полгода назад завязка будущей «Капитанской дочки».

«Капитанская дочка». Черновой автограф

Для написания этой вещи потребуется большая работа с источниками, с архивными документами. И Пушкина такая перспектива привлекает.

LX

Мало кто видит эту погруженность в работу. Молва представляет совсем иной образ поэта. Вот фрагмент письма Петра Плетнева Жуковскому, пребывающему в Швейцарии: «Вы теперь вправе презирать таких лентяев, как Пушкин, который ничего не делает, как только утром перебирает в гадком сундуке своем старые к себе письма, а вечером возит жену свою по балам, не столько для ее потехи, сколько для собственной».

Это пишет, заметим, человек, которому адресовано открывающее текст «Онегина» посвящение: «Не мысля гордый свет забавить, вниманье дружбы возлюбя…» По-видимому, со слов Плетнева и Гоголь сетует в письме знакомому: «Пушкина нигде не встретишь, как только на балах. Там он протранжирит всю жизнь свою, если только какой-нибудь случай, и более необходимость, не затащут его в деревню».

Причина проста: многим просто не хватает внимания со стороны более чем занятого Пушкина, и эта вполне понятная обида творит миф о Пушкине как завсегдатае балов, как об азартном «тусовщике», говоря современным словечком.

А двадцатилетняя Наталья Николаевна спешит отвести душу, пока новая беременность не заточит ее дома. Огромный успех на бале-маскараде имеет она в костюме жрицы Солнца. К ней подходит с комплиментами августейшая чета, и император объявляет ее царицей бала.

Девятнадцатого февраля Смирдин, как и год назад, устраивает большой литературный обед, приурочив к нему выход альманаха «Новоселье». На титульном листе — гравюра, изображающая аналогичное событие прошлого года. Греч, стоя с бокалом в руке, провозглашает здравицу, а напротив отчетливо виден сидящий за столом Пушкин. В альманахе впервые опубликован пушкинский «Домик в Коломне», написанный в Болдине в 1830 году. (Увы, тонкий пушкинский юмор не будет понят и оценен. Например, критик Николай Надеждин в «Телескопе» выставит автору «отрицательное число с минусом» и обзовет «Домик в Коломне» «рыхлым».)

А на следующий день Пушкин встречается с Гоголем, о чем тот с радостью извещает Погодина (того в свою очередь поэт хочет привлечь к совместной исторической работе). Пушкин в курсе новых замыслов Гоголя, он часто бывает первым слушателем его сочинений.

Он радуется выходу книги стихотворений Языкова, поддерживает рецензией издание стихов и переводов Катенина, хлопочет о посмертной публикации сочинений трагически погибшего в Твери Александра Шишкова-младшего, племянника президента Академии наук («Шалун, увенчанный Эратой и Венерой…» — так обращался к нему Пушкин в 1816 году в Царском Селе). Шишков вызвал оскорбителя жены на дуэль, а тот подстерег его у крыльца и убил четырьмя ударами кинжала.

Пушкин верен дружбам, коих у него немало.

LХI

Весна и начало лета 1833 года проходят у Пушкина в упорных исторических штудиях и денежных хлопотах, займах и перезаймах. Его семья снимает дачу на Черной речке («Миллерову дачу»). В конце июня Пушкин зовет из Москвы Нащокина, чтобы крестить «Гаврилу Александровича» (хочет дать имя одного из своих исторических предков), однако сын, появляющийся на свет 6 июля, получает имя Александр. Через две недели его крестят, для домашнего торжества в погребе Рауля заказано разнообразных вин на 62 рубля с полтиной.

А 12 августа Пушкин получает отпуск на четыре месяца для поездки в Оренбург и Казань. Своего рода творческая командировка — по местам, где происходит действие нового романа. О том, что уже начата «История Пугачева», автор предпочел умолчать.

Семнадцатого августа Пушкин с Соболевским выезжают из Петербурга. Нева провожает их бурей у Троицкого моста. В Торжке разъезжаются. Пушкин проводит день в гостях у Павла Вульфа, посетив любимые Малинники, навещает в Яропольце тещу.

Москва. Починка дорожной коляски затягивается на три дня. После чего Нащокин «шампанским, жженкой и молитвой» провожает друга в Нижний Новгород. Приближаясь к городу, Пушкин встречает этап заключенных, среди них молодая красивая женщина, укрывшаяся от солнца широким капустным листом. На вопрос, за что она осуждена, с невинным выражением отвечает: «Убила незаконнорожденную дочь пяти лет и мать за то, что напрасно журила». Пушкин в ужасе. Протягивает ей деньги. Потом он об этом расскажет Смирновой-Россет.

LXII

Пушкин гуляет по широким улицам Нижнего, заходит в Спасо-Преображенский собор, где видит чугунное