— Ты, Вячеслав, с какими новостями пожаловал? — угрюмо спросил Костя, уставив взгляд на бутылочную этикетку с редким в то время названием «Пиросмани».

— Я уже объяснил Оксане, пока вы ходили за водой, что очень раскаиваюсь в своих поступках и хочу попросить у вас обоих прощения.

— Надо же!.. — удивился Костя. Но продолжить свою мысль не успел, поскольку Оксана опередила его:

— Молодые люди! Если кто-то из вас намерен заняться выяснением отношений, то я категорически против!

— Извини, солнышко, — тут же выправил Костя свой тон и поднял бутылку, чтобы разлить вино по бокалам.

— Ладно, Слав, не обижайся, — обратился он к гостю, на сей раз вполне дружелюбно. — Если на самом деле решил взяться за ум, то подставляй «сосуд».

Первый тост за всеобщее примирение произнесла Оксана, и треугольник с удовольствием приложился к замечательному грузинскому напитку. Присутствие в воздухе рудиментарного антагонизма между мужчинами заставило девушку и дальше выполнять роль тамады.

Вячеслав оказался начитанным парнем, умеющим говорить на публику и обладающим тонким, нестандартным чувством юмора, что естественным образом подняло его имидж не только в глазах Оксаны, но также и Кости.

В какой-то момент гость «вынуждено» отлучился на пару минут, а когда вернулся, на столе красовалась вторая бутылка полусладкого вина, теперь, правда, уже не грузинского, а болгарского разлива. «Напряжённое покаяния с неохотным прощением» естественным образом перетекло в весёлые и милые посиделки.

Когда вторая бутылка подошла к концу, Вячеслав быстренько смотался к себе в комнату и вернулся опять же не с пустыми руками.

— Ты, Слав, обиды на меня не держи! — прочувствовано сказал Костя и в знак своего расположения дружески похлопал недавнего врага по плечу.

— Да, будет тебе, Костик! Кто старое помянет… сам понимаешь.

К этому моменту он уже окончательно справился со своим комплексом неполноценности и почти натурально обращался к обоим супругам на «ты».

Оксана как-то пожаловалась Косте, что её мучают угрызения совести. Как ни крути, а с этим человеком она обошлась негуманно, будто ударила тяжёлой палкой и выкинула на мороз маленького бездомного щенка, пытавшегося пробраться вслед за ней в спасительное тепло подъезда.

Теперь все было позади.

Костя не верил, конечно, что за месяц с небольшим человек может полностью перебороть в себе чувство, толкавшее его на безумные поступки с риском для собственного здоровья и жизни. Однако то, с какой выдержкой и достоинством Вячеслав вёл себя в присутствии объекта тайного поклонения, безусловно, делало ему честь.

— Никогда бы не подумал, что тот мерзкий, опустившийся придурок, с которым мы познакомились два месяца назад, может оказаться, при ближайшем рассмотрении, весьма занятным парнем… — сказал Костя, когда супруги остались наедине.

— Да, я тоже очень рада, что Слава всё-таки справился со своей проблемой. До этого мне, честно говоря, было как-то боязно за него.

— Только не обольщайся, моя хорошая, на предмет его полного и окончательного «выздоровления»!

— О чём это ты?

— А то ты не знаешь?!.. Ох, уж мне эти женщины! Парень просто смирился со своей долей, но сердце его не удастся перепрограммировать ни ему самому, ни мне, ни даже тебе, солнышко. И, если посмотреть правде в глаза, то Славик, скорее всего, до конца жизни останется несчастным человеком, хоть горя своего, возможно, не покажет больше никому.

— Не говори так, милый, прошу тебя! Мы должны помочь ему вернуться к жизни. Ведь до того, как Слава влюбился в меня, всё у него было нормально. Получается, что я — причина его поломанной судьбы.

— И я… косвенно. Не будь меня рядом, ещё неизвестно, какой оборот приняла бы вся эта сага. В прикиде-то и в добром настрое Славик наш — просто гарный хлопец!..

Костя благодушно расхохотался.

— Да ну тебя! — с полусерьёзной, полунаигранной обидой в голосе ответила ему Оксана. — У вас мужиков только одно на уме…

— Солнышко, ну, я же совсем не это имел в виду! — начал поспешно оправдываться Костя. — Возьмём над парнем шефство, как у нас в школе говорили. Поработаем малость, глядишь, может, и выйдет из этого толк. Ну, а если вариант окажется совсем безнадёжным, сделаем Славу пожизненным другом семьи.

Так концепция будущих действий треугольника обрела приемлемые для всех его членов характеристики, и тем самым первый пункт таинственного комплота, придуманного Вячеславом, был благополучно претворён в реальность.

От внезапного приступа волнения у Кости не сразу получилось произнести что-либо в ответ. Звонок действительно застал его врасплох.

— Эвелин?.. А кто это? — начал он по-детски прикидываться, чтобы хоть как-то скрыть своё замешательство и бурю нахлынувших эмоций.

— Мы познакомились с тобой в пятницу на Хрунтенмаркте, ты угощал меня пивом в Ватерхаусе, а потом провожал до Площади коммерции. Ты, что, забыл? Короткая же у тебя память, однако…

Поначалу приветливый, голос девушки был теперь весьма разочарованным, если не сказать, обиженным.

— Постой, постой. У меня всё как-то смешалось в памяти, извини… — продолжал зачем-то валять дурака Костя. — Эвелин, Эвелин… Ах, да, образ, кажется, начинает потихоньку визуализироваться: сногсшибательная блондинка с необыкновенно красивым голосом, которая к тому же верит в чудеса и волшебников, правильно?

Тут он, наконец, не выдержал и расхохотался.

— Эвелин, солнышко, ну, почему же ты так долго не звонила?!

— Дела были… — настороженно ответила фламандка, и Костя сразу же представил себе, какие именно дела могли не позволить этой принцессе сделать один коротенький звонок.

— Слушай, ты, что, меня разыгрываешь, что ли? — немного мягче спросила она через пару секунд.

— А ты полагаешь, такую встречу и такую девушку можно взять и забыть?

Костя почувствовал, как волна нежного, ласкающего тепла пробежала от затылка вниз по его спине.

— Я полагаю, что с некоторыми, не вполне серьёзными молодыми людьми очень опасно иметь дело… — бархатисто-игривыми флажолетами пропел подключённый к телефону динамик.

— Oh, my god! Каким же нелепым промахом я заслужил подобную немилость и эти обидные подозрения, моя королева?! — опять ухватился за роль беспечного имперсонатора Костя, хотя в душе у него и правда стало как-то неуютно.

Эвелин, однако, о причине его угрызений совести догадываться не могла и поэтому решила перейти к главному, ради чего, собственно, и звонила:

— Я надеюсь, ты еще не утратил желание немного потрудиться на свежем воздухе?

Костино сердце учащённо забилось: