через пожарный выход, мы все равно выходим под вспышки фотокамер. Для них это сочная сплетня, происходящая в режиме реального времени, но мне так не кажется. Это моя жизнь, мои проблемы, поданные на блюдечке, где каждый угощается сам.

И в кои-то веки мне хочется, чтобы они оставили меня в покое.

Ной, крепко прижав меня к себе, прорывается мимо беснующейся толпы. Ни у кого из нас нет желания оставаться в пределах галереи, и мы мчимся прочь сквозь холодные оранжевые огни Лондона. Мы идем, пока не теряемся в толпе, а затем следуем по темной, мерцающей ленте Темзы.

Наконец мы останавливаемся в небольшом парке, освещенном гирляндами сказочных огней. Неподалеку по выложенной галькой дорожке бродит старик, курит трубку и выгуливает собаку. Он наклоняет голову в нашу сторону, когда мы садимся рядом на скамейку. Его собака радостно подбегает к нам, обнюхивает руку Ноя и так же радостно убегает. Я дрожу, а Ной снимает пиджак и накидывает его мне на плечи. Он молчит.

Он ничего не говорил с тех пор, как мы ушли.

Его молчание более пугающее и душераздирающее, чем все, что он мог бы сказать.

— Ты не собираешься ничего говорить? — спрашиваю я, наконец, глядя на него.

Он смотрит на меня. Его щеки немного раскраснелись от холода, он потирает руки, но, несмотря ни на что, выглядит поразительно спокойным.

— Честно говоря, я не знаю, что сказать. — Его голос тих и задумчив. — Я впервые оказался в подобной ситуации. — Он негромко усмехается. — Вы, богатые люди, довольно сложны, да?

— Мы не сложные, мы… — Я вздохнула. — Просто не очень приятные.

— Да, я вроде как заметил.

Мы смотрим друг на друга. Мои слезы остановились и высохли, пока мы гуляли по Лондону, но теперь, когда я смотрю в его красивые серые глаза, они снова наворачиваются. Мои губы дрожат.

— Мне так жаль, Ной.

Он успокаивающе поглаживает меня по плечу. — Эй. Не волнуйся об этом.

От того, что он утешает меня после всего, что произошло, мне становится в тысячу раз хуже. Я качаю головой и пытаюсь заговорить, но голос выходит жалким хныканьем.

— Я не хотела тебя обидеть.

Он наклоняет голову и улыбается мне мягкой, грустной улыбкой. — Ты уверена?

Я колеблюсь. Если бы я могла солгать ему и сделать так, чтобы все было хорошо, я бы сделала это. Я бы сделала все, чтобы вернуть то, что произошло, чтобы все стало как прежде, до этой ужасной ночи. Но я не могу — и я должна ему рассказать правду, потому что я была слишком труслива, чтобы сказать ему, когда должен был.

Поэтому я делаю то, что должна была сделать с самого начала.

Я говорю ему правду.

Глава 18

Слезы красивой девушки

— Ноа… — Я делаю глубокий вдох, сжимая руки вместе. — То, что сказал мой отец, было правдой, что он отрезал меня, и он был прав. Именно поэтому я пригласила тебя на гала-концерт. Я думала, что он рассердится и вернет мне мой трастовый фонд, если я порву с тобой.

Когда я произношу это вслух, это звучит еще более отвратительно, чем когда это говорил мой отец. Я едва могу смотреть ему в глаза. Мне хочется, чтобы он встал, зашагал, закричал, бросил в меня упреки и оскорбления, убежал. Но он ничего этого не делает. Вместо этого он мягко убирает руку с моих плеч. Он сидит, смотрит на меня и слушает в полной тишине.

Я мучительно продолжаю.

— Я действительно собиралась использовать тебя и выбросить, как он и сказал. Мне так стыдно признаться в этом. Сейчас я этого не чувствую, но это не значит, что все в порядке. И я знаю, что должна была сказать тебе правду. Я не должна была приводить тебя сюда. Я все испортила. Я предала тебя и причинила тебе боль, и ты этого не заслуживаешь. Ты последний человек в мире, который этого заслуживает.

Слезы уже свободно текут по моим щекам, но говорить становится все легче.

— Ты такой добрый, трудолюбивый, терпеливый, самоотверженный и верный себе. Ты не похож ни на кого, кого я когда-либо встречала, и ты относился ко мне лучше, чем любой другой мужчина, с которым я была. Я выбрала тебя, потому что думала, что мой отец решит, что ты меня не заслуживаешь, но на самом деле это я тебя не заслуживаю.

Какое-то время он просто смотрит на меня. Затем он говорит тусклым голосом. — Ты закончила?

Я смотрю на него, смахивая слезы. — Д-да?

— Хорошо. — Он делает глубокий вдох, сжимая в кулаке одну руку. — Думаю, теперь моя очередь признаться.

— Что ты имеешь в виду?

Он с сожалением улыбается. — Я уже все это знал, Сеф. Я знал, почему ты со мной, почему ты пригласила меня на гала-концерт.

Земля могла бы исчезнуть у меня из-под ног от того, насколько дезориентированной и растерянной я себя сейчас чувствую.

— Откуда ты мог знать?

— Твоя подруга сказала мне. Твоя подруга с черными волосами? Она приходила ко мне в оранжерею.

— Камми? — Мои внутренности сжались, в животе поднялась тошнота. — Камми пришла к тебе.

— Она испугалась, что я могу быть серийным убийцей. — Он качает головой с низким, недоверчивым смехом. — Она сказала мне, что ты безумно богата и что мне лучше не трогать ни одного волоска на твоей голове, иначе твой отец отрежет мне яйца и бросит мое тело свиньям.

Я уставился на него с открытым ртом. Он пожимает плечами и вздыхает.

— Я сказал ей, чтобы она не волновалась и что ты мне просто нравишься. А потом она… ну, потом она мне все рассказала. — Он встречает мой взгляд. — Если уж на то пошло, я не думаю, что она пыталась быть дурой. Я просто думаю, что она боялась, что кто-то из нас пострадает. Думаю, она была права.

Свежие слезы катятся по моему лицу, мое сердце тает от его доброты — даже в этот момент, даже для Камми.

— Тогда почему? — Мой голос — жалкий плач. — Почему ты ничего не сказал? Почему ты все-таки согласился прийти сегодня вечером? Почему ты продолжал встречаться со мной?

Он наклоняет мое лицо к себе и вытирает слезы рукавом рубашки.

— Ладно, полегче со слезами, принцесса. — Он качает головой. — Потому что, ты, несведущая девочка, люди встречаются не потому, что они заслуживают друг друга. Люди сходятся, потому что нравятся друг другу. Они остаются вместе, потому что им нравится быть рядом друг с другом. Это же