Она помнила этот голос. Рабочие, что встретились в лифте, – это были они.

Через открытый люк на неё смотрело ясное небо. С крыши будто пахло цветами – похоже, там парники.

Перед ней раскладная лестница, она поднялась на ступень.

Так и есть – вся крыша высотного здания была в зелёных растениях. Три покрытых оранжереи, одна из которых текла – в ней и возились рабочие в оранжевых комбинезонах. Выждав удобный момент, Аманда забежала в свободный парник и так и засела в цветах, а вскоре в них и уснула.

* * *

Рабочие давно как ушли, город затих в ночной дрёме, когда, открыв запотевшие двери парника, она вышла на воздух.

С крыши вниз по стене шла наружная лестница, похожая на серпантин, она уходила в самую темень скрытых внизу этажей.

Аманда старалась не создавать шума, но эти металлические ступени никак не хотели молчать, они словно специально шумели, будя это сонное царство.

Еще вчера ей хотелось найти хоть кого-то, рассказать, в каком ужасе они все живут, но сейчас она думала лишь о том, как бы отсюда сбежать.

Нелегал – крутилось у неё в голове, значит, вход в этот город был запрещён. Значит, возле него бродили и другие, такие же нелегалы. Получается, она не первая сюда забрела? Но почему это опасно для них?

Её мысли бежали по лестнице, закручиваясь таким же узором, голова гудела, желудок свело резкой болью. Она была уже на втором этаже, когда оступилась. Не почувствовав под собой опоры, Аманда рухнула вниз.

Глава 24

Она открыла глаза. Вокруг лишь белые стены и какие-то тени по ним, эти тени на белых стенах говорили друг с другом. Они говорили о ней.

Как тяжелы были веки, как бил по глазам ламповый свет, что-то ужасно болело в затылке и в животе.

– Не оставляйте её без охраны.

– Охрана всегда здесь.

– Нужно взять анализ крови на бактерии.

– Как она вообще попала в город?

– Она не первая, помнишь некую Элену Левин несколько лет назад?

– Уже и забыл. Скорей бы уже охрану усилили на границе.

– После того случая власти уверили, что сделали всё.

– Оно и заметно…

Миссис Левин, Элена Левин. Аманда пыталась вытащить это имя из памяти, как же трудно это давалось. Точно! Она пропала около года назад, но почему «несколько лет»? Что здесь вообще происходит…

– Что это? – голоса подходили ближе, люди склонились над ней.

– Быстрая фаза сна.

– Или она приходит в себя.

– Вколите ей ещё снотворного.

Что-то пошло по венам, расслабляя напряжённое тело, забирая её из реальности, если она была в ней. Аманда неслась в пустоту. Эти близкие голоса стали мгновенно далёкими, доносясь лишь нечётким эхом из глубин зыбучего сна. Она пыталась пошевелить рукой или приподняться всем телом, но словно что-то тяжёлое навалилось на неё и опрокинуло в бездну. Дыхание перехватило.

Перед глазами – её Эбигейл, стоит на краю этой бездны и хочет сойти. Аманда пытается докричаться, но сама падает вниз. Она летит в какую-то пропасть, мимо неё пролетают скалы, или она мимо них летит – как же болит голова, как туманятся мысли – вот уже и конец, ветер шумит в ушах, кожу щиплет от ветра, она скоро разобьётся, ещё немного, и вот уже… Аманда закрывает глаза и бесшумно ударяется оземь. Вокруг лишь холод и мгла, пробирающая до дрожи. Она не чувствует тела, лишь непонятный озноб и чьё-то дыхание рядом. Повернувшись на звук, она замирает в испуге – рядом лежит её дочь, с безжизненно застывшим лицом. Аманда кричит её имя, но выпускает лишь стон, еле слышный, придушенный страхом. Она хочет её обнять, но не может пошевелиться, так и смотрит в эти глаза, стеклянные и неживые.

Вдруг лицо её дочери вздрагивает и начинает меняться – она заметно взрослеет, лоб становится выше, нос чуть больше, ресницы длинней. Перед ней – та самая девушка, её Эбигейл, только старше, теперь она рядом с ней.

Какая-то дрожь под телом, она не сразу её замечает, так и смотрит на дочь, не в силах отвести взгляд. Как же знакомо лицо, как же оно незнакомо. Под ней так же дрожит земля, только уже сильнее, образ дочери тоже затрясся, зарябил, как на старом телеприёмнике, а вскоре и вовсе исчез. Испарился, будто её повзрослевшей Эби и не было никогда.

– Нет! Вернись!

Аманда тянет к ней руки.

– Нет, пожалуйста, Эби, вернись!

– Тише! – слышит она чей-то голос. – Не волнуйся, я здесь, я с тобой.

Этот голос до боли знакомый. Аманда открывает глаза.

Кто-то катит её по коридору, её лицо закрыто простынёй.

– Не двигайся и прикинься мёртвой.

Она и так почти что мертва. Не пошевелить и рукой.

– Всё будет хорошо, всё будет хорошо, родная.

Аманда задохнулась от слёз, хотела что-то сказать, но ощутила лишь укол в руку.

– Извини, – сказал тот же голос.

Каталка ударилась о дверь, распахнув её перед ними, потом о вторую, о третью – каким же длинным был коридор.

Аманда закрыла глаза.

* * *

Он сидел напротив неё в каком-то плетёном кресле, смотрел тем же ласковым взглядом, как и два года назад. Ей хотелось что-то сказать, но она не разомкнула и рта, боясь хоть словом, хоть звуком спугнуть этот зыбкий мираж. Он был не такой, как раньше, в висках проступила редкая седина, вокруг глаз – паутинки морщин, в них виднелись застывшие слёзы.

Он улыбнулся ей как-то болезненно, скривив дрожащие губы, и разрыдался в рукав. Эту рубашку ему подарила она когда-то очень давно. Ткань уже выцвела и местами износилась, она пахла их прошлым, их любовью и безмерной тоской. Сейчас она закроет глаза, и он исчезнет, её Михаэль, её вечная горечь. Она всегда помнила о нём, каждый день, пока жила в этом городе, позабытом всеми богами. Она забыла о нём лишь однажды, когда потерялась Эбигейл, когда боль за неё перекрыла все старые боли.

Аманда закрыла глаза, её обжигали слёзы. В голове одно только имя – Эбигейл. Она потеряла её, она потеряла их дочь…

Сейчас она откроет глаза и больше его не увидит, он исчезнет, как всегда исчезал, растворяясь во снах.

Он всё так же сидел напротив, подперев мокрый от слёз подбородок дрожащей рукой.

– Аманда, – еле шевелил он губами, – это действительно ты?

«Это действительно ты?» – смотрела она на него и не могла в это поверить.

Он встал с плетёного кресла и медленно подошёл к ней. Шаг за шагом в целую вечность, с каждым шагом время казалось только длинней. Он склонился. Его робкая тень дрожала, поглощая её в объятия, сливаясь с её робкой тенью на подсвеченном потолке. Силуэты в торшерном свете то плавно сходились друг с другом, становясь единым и целым, то расходились опять.

Через время в комнате стихло. Они тихо лежали в постели, он гладил её по щекам.

– Я думал, ты умерла, – сказал Михаэль, убрав её взмокшие локоны с заплаканного лица.

– Мне сказали про тебя то же…

Аманда прикрыла голую грудь. На каких-то пару мгновений она забыла обо всём, но сейчас…

– Что? – поймал он её грустный взгляд.

– Эбигейл…

– О, – улыбнулся он гордой отцовской улыбкой, – вы обязательно встретитесь, нужно только её найти. Эта девчонка опять пропала.

– Что?

– Не волнуйся, она вернётся. Она всегда возвращается. Должно быть, проблемы со связью. С ней такое не в первый раз, – он посмотрел на жену, – у неё твой несносный характер, если что-то взбредёт ей в голову – никак не отговоришь.

– Но…

– Она ищет жизнь повсюду, даже там, где её нет. – Он застёгивал на груди рубашку. – Первый раз она отправилась по мёртвым городам, когда ей едва исполнилось пятнадцать. Представляешь, угнала мой пикап. Так и рыщет по всем захолустьям в поисках живых городов. Я ей как-то сказал: «Дорогая, там, где ты бродишь, можно найти только смерть». Но она ни в какую.

– О чём ты говоришь, Михаэль? – Аманда приложила руку к потному лбу мужа. –