Перевернувшись на спину, Аня уставилась в потолок. Таблетка обезболивающего подействовала, головная боль отступила. Но возвращаться в кухню ей пока не хотелось. Она понятия не имела, о чем ведут разговор мужчины, и это ее смущало. Кто знает, на какие откровения прошибет брата и что он наговорит Андрею? Да и сам Андрей… С другой стороны, самое неприятное, что мог выложить Паша, он уже и так выложил, вряд ли есть что-то хуже этого. Ане до сих пор было не по себе, когда она думала о том, что Андрей все знает. Она понимала, что это было давно и, наверное, изменить что-либо она не могла, но все равно чувствовала некоторую вину и стыд за случившееся. Тогда, одиннадцать лет назад, ей, вероятно, следовало быть осторожнее, громче кричать или, может быть, сильнее отбиваться…

О чем могут поговорить едва знакомые мужчины? О спорте, о машинах, о погоде… еще они могут поговорить о женщинах и о компьютерных играх, иногда о политике. Компьютерными играми ни Андрей, ни Паша не интересовались, политика казалась темой слишком скучной, а о погоде люди обычно разговаривают тогда, когда им больше и говорить-то не о чем.

Осилив только пару глотков зеленого чая, заваренного для него сестрой, Скворцов выплеснул остаток в раковину и насыпал себе растворимый кофе.

- Моя сестра бывает невыносима, - пояснил он, заливая гранулы кипятком. По кухне сразу же разнесся кофейный аромат. Открыв сахарницу, он высыпал в кофе две полные ложки песка, размешал и с удовольствием, звучно отхлебнул. – Совсем другое дело. - Она всегда так злится, если ты выпьешь? – с ухмылкой осведомился Андрей.

- Она не злится. - Паша внезапно стал серьезным, меж его бровей пролегла складочка. Он отхлебнул еще кофе и поставил чашку на стол.

- Я бы так не сказал. - Как и Паша, Андрей говорил негромко. Аня находилась совсем рядом, не хотелось, чтобы она услышала, как они перемывают ей кости. Одно дело болтать о комплектации Нечаевской «Хонды» и горестях отечественного футбола, а совсем другое обсуждать человека, находящегося в соседней комнате. Вот уж чего-чего, а обидеть Аню они однозначно не хотели.

- Это не злость, - повторил Паша, еще больше хмурясь. – Понимаешь… Тот упырь… ну, который ей жизнь исковеркал, он же подпитой был. Вот и засело в ней это. Умом-то понимает она, что я ей ничего плохого в жизни не сделаю, а все равно передергивается.

- Ясно. – Нечаев посмурнел.

Одним словом «ясно» выразить все, что всколыхнули слова Паши в его душе, было нельзя, но что еще сказать, он не знал. Стучать кулаками по столу не вариант, равно как и в открытую жалеть Аню.

- Она по первой после всего от отца-то шарахалась, а уж стоило ему только рюмку-две выпить, так вообще в комнате запиралась, - продолжил Паша.

Прежде он ни с кем не говорил об этом, и не был уверен, что с Андреем тоже стоит делиться. Вот только держать в себе этот груз было нелегко. Если Аня могла поделиться с ним, попросить совета, поплакать у него на плече, то ему идти было не к кому. Да, можно было бы поговорить с Тиной, она наверняка бы выслушала и поддержала, но… Несмотря на то, что со стороны их отношения казались ровными, он все чаще сомневался, что Тина именно та девушка, с которой он сможет прожить целую жизнь. Более того, он знал, что и она думает так же. Вроде бы и неплохо вдвоем, но… Вот об это «но» они постоянно и спотыкались. Одним из таких «но» была Аня. Паша как-то пробовал объяснить Тине, что Аня не просто его семья – Аня тот человек, который после смерти родителей заставлял его жить дальше, двигаться вперед. Он знал, что должен поднять сестру, и это вынуждало его быть сильным, взрослым, ответственным. Как знать, что бы было, если бы не та маленькая напуганная девочка с глазами цвета молочного шоколада. После смерти родителей они остались вдвоем в целом мире и выжили только потому, что были друг у друга.

- Она была ребенком… - глядя на стол, вздохнул Андрей.

- Да, - Скворцов кивнул. – После того, что с ней случилось, я как-то резко повзрослел. До этого я ведь был не таким уж и хорошим братом…

- Да ладно, - не глядя на него, Нечаев горько усмехнулся. – Слабо верится.

- Дураком был. - Паша отпил кофе. – Я ненавидел, когда мать заставляла меня ее брать с собой, если я гулять шел. Задирал ее, помню… Сейчас стыдно.

- Я один в семье, - проговорил Андрей, задумчиво глядя на свою пустую чашку. – Мать порой говорит, что из-за этого я вырос эгоистом. - Губы его снова исказила усмешка, которая тут же исчезла, стоило ему продолжить: - Наверное, в какой-то мере она права. А тебя, я думаю, Аня давно простила. - Он замолк.

Если бы Паша знал, о чем он сейчас думает, то, скорее всего, рассвирепел бы. А думал Андрей о том, как поступил с Аней он сам. Стоило бы перешагнуть через это и строить отношения заново, но перешагнуть не получалось. Он поражался собственному цинизму и той жестокости, с которой обошелся с этой девушкой. И спрашивается «за что»? Простила ли она? Действительно ли простила? Похоже на то, хотя и не забыла – это он понимал.

- Аня… - Павел вздохнул. – Она меня всегда очень любила. Меня это даже бесило. Говорю ж – дураком был.

- Ты был пацаном, - ответил Нечаев. – Главное, что вовремя все понял.

- Все равно, - поморщился Паша.

Андрей промолчал. Паша в задумчивости пил кофе, взгляд его был спокойным, пальцы сжимали керамическую ручку кружки. Запах кофе все еще щекотал ноздри, и Андрей, поддавшись соблазну, тоже приготовил себе чашку. Открыв холодильник, он достал пакет молока и добавил в кружку.

- Паш, - произнес он, и тот посмотрел на него, кивком головы показав, что внимательно слушает, - ты… Ты молодец. - Вначале Андрею показалось, что это прозвучит глупо, как-то по-детски, но потом он понял, что мудрить тут и не нужно. – То, что было у вас с Анькой в детстве… не важно все это. Главное, что есть сейчас.

- Не обижай ее, - глядя ему в глаза, сказал Паша.

- Я и не собираюсь этого делать, - промолвил в ответ Нечаев. – И… ты не думай, что я ее жалею или что-то типа того. Аня мне действительно очень нравится.

- Нравится? – Паша усмехнулся. – Что же, уже неплохо.

- Послушай, - понимая, о чем он, Нечаев поставил чашку и положил ладонь на стол, - громкие фразы не для меня. Пока все идет, как идет, а время покажет. Но я хочу, чтобы ты понимал: к твоей сестре я отношусь серьезно, она мне действительно дорога. Если бы это было не так, я бы… В общем, Паш, не стал бы я чаи вместе с ней распивать, - закончил он с явным подтекстом.

- Хорошо, - кивнул Скворцов.

Андрей ему нравился. По крайней мере, он создавал впечатление человека, который сможет позаботиться о женщине, находящейся рядом с ним. Он терпеть не мог очкастых задротов, готовых вжаться в стену при виде кулака у своего носа. Интеллектуальная сила - это, конечно, замечательно, но все-таки мужик должен быть мужиком. Аня порой говорила, что он рассуждает, как неандерталец, однако Паша позиции своей менять не собирался: мозги без силы годятся разве что в библиотеке, да и то только в том случае, если не придется таскать никаких толстенных энциклопедий. В Андрее же ощущалась как сила, так и интеллект, кроме того он, что уж и говорить, внешне был весьма привлекателен: высокий, статный, глаза серого, почти стального цвета, густые темные волосы, волевой подбородок. Такие девчонкам нравятся. Правда вот в этом как раз состояла загвоздка – Паша догадывался, что женским вниманием он обделен не был никогда, а Аня… Аня, конечно, милая, приятная, но далеко не красавица, под шаблон уж явно не попадает. Сам-то он на смазливых девочек никогда не засматривался, в женщинах его всегда прельщала индивидуальность, но как ручаться за другого человека?.. Дай Бог, чтобы Андрей придерживался такого же мнения.