– Вы не любите солнце, мистер Бернс? – с беспокойством спросила Амели, опасаясь отрицательного ответа.

– Разве есть англичанин, который не любит солнце?

– Тогда закройте глаза и думайте о тепле его ласк на вашем теле. Ваш разум обогащается от его прикосновения… Разве это не лучшее средство, чтобы создать пустоту? Теперь сосредоточьтесь на особенно важных вещах! С таким интеллектом, как ваш, вы должны проникнуть в тайну этой серии убийств!

Пока она, приняв вдохновенную позу, произносила эти слова, я увидел, что Оуэна охватили сомнения. Он наклонился к ней и спросил:

– Вы шутите или говорите серьезно?

– Немного того и другого, и вы это прекрасно знаете! – весело ответила Амели, приоткрывая свои большие светло-карие глаза. – Но на самом деле вы все же должны попытаться почувствовать себя свободным, лечь под солнцем и размышлять… При случае, как-нибудь после полудня, я хочу дать вам несколько советов, чтобы вы могли в полной мере извлечь пользу из этого метода! И тогда, может быть, вы достигнете великого озарения, которое поможет вам раскрыть тайну этой загадки!

На обратном пути я не мог не думать о том, что мисс Долл не особенно заботилась о внешних приличиях.

– Это совершенно очаровательная девушка с прекрасными манерами, – отреагировал Оуэн, не глядя на меня.

– На самом деле мне нечего сказать о ее манерах. А чтобы быть очаровательной, а она такая и есть, в этой девушке присутствует все и даже немного больше.

– Что вы имеете в виду?

– А то, что ее нравственность кажется мне довольно любопытной. Например, ее достаточно откровенная манера делать вам такие предложения представляется мне не совсем приличной!

Пока мы тряслись по мостовой, я видел лицо моего друга, освещенное светом газовых рожков, стоящих вдоль вереницы спящих домов.

– Вы преувеличиваете, – немного помолчав, отозвался он. – Мисс Амели просто ищет возможность помочь мне в расследовании.

– Это она так говорит!

– Честное слово, вы просто ревнуете, Ахилл!

Прежде чем ответить ему, я сильно откашлялся:

– Я не буду расставлять капканы на дороге, по которой вы, кажется, хотите устремиться вперед. Тем не менее признаюсь, что я отнюдь не равнодушен к ее чарам, а теперь еще лучше понимаю чувства ее воздыхателей! И то, что они готовы на все, чтобы окончательно покорить ее, уже не кажется мне чем-то экстравагантным или безумным!

– Мы возвращаемся к нашей исходной версии, с которой, я напоминаю вам, все согласны: таинственный серийный убийца – это либо Майкл Денхем, либо Пол Брук. Однако я думаю, что мне могла бы помочь мисс Долл… Эта помощь может оказаться полезной, так как, и это между нами, Ахилл, я начинаю так же бездарно теряться в этих делах, как и полиция!

– Значит, вы собираетесь… при случае пойти к ней за советом?

– Вполне возможно, что в один из ближайших дней.

К сожалению для него, в ближайшие две недели у Оуэна не было времени предаться радостям приятной болтовни и прогулкам под солнцем. События стали развиваться с нарастающей скоростью, начавшись с шестой «картины», присланной в полицию двадцать третьего июня. Художник-убийца начертал на ней желтыми заглавными буквами на фоне песочного цвета:

В…..ОН П. О..Х.Е.С СКОРО ВОЗНЕСЕТСЯ К БОГАМ.

В этот вечер Оуэн был раздражен менее обычного, но его нервозность со временем нарастала. Четыре дня прошло с тех пор, как в полиции получили последнее сообщение убийцы, о чем люди вскоре смогли прочитать в газетах. Полиция просила граждан немедленно связаться с властями в том случае, если они смогут расшифровать сообщение, содержащее угрозу для них.

– На этот раз, – с горьким сарказмом пояснил Оуэн из глубины своего кресла, – даже инспектору удалось разгадать загадку, присланную убийцей. Надо сказать, что при двух оставшихся «чудесах света» это было не так уж трудно. Гробница Мавзола в Галикарнасе и пирамида Хеопса в Гизе.

– Если П.О..Х..Е.С – это анаграмма слова ХЕОПС… – начал я.

– Вы в этом сомневаетесь?

– Нет, но я задаюсь вопросом относительно буквы «В», стоящей перед другими буквами. Для нее нет места в анаграмме.

– Уэдекинд считает, что на «картине» был небольшой промежуток между этой «В» и следующей точкой. Должно быть, буква «В» является предлогом, а вовсе не буквой загадочного имени. Так что первое слово могло обозначать место, откуда некий мистер, например «Пинк Джон», скоро вознесется к богам…

– Это лишь один вариант среди многих, – устало вздохнул я. – Господи, сколько еще версий должны мы перебрать… до следующего убийства!

– Вы кажетесь мне пессимистом, Ахилл… Но увы! Я тоже разделяю вашу точку зрения. Потому что, боюсь, мы с вами не решим эту задачку до совершения трагедии! Кто будет следующей жертвой? Когда убийца нанесет удар? И каким образом? Можно ли избежать нового убийства? Сколько уже времени мы непрестанно задаем себе эти вопросы, не находя ни малейшего ответа! Честно говоря, я бы не хотел быть на месте нашего друга инспектора… Держу пари, он совсем не спит в эти дни!

– Должен вам заметить, что мы тоже давно уже бодрствуем!

– Несомненно, но у нас нет той ответственности, что у него. И хотя, я уверен, он делает все возможное, боюсь, ему не удастся помешать зловещему плану преступника…

– Но разве полицейские не сменяют друг друга, дежуря возле дома Бруков, чтобы постоянно наблюдать за возможными перемещениями наших подозреваемых?

– Да, конечно, но усадьба огромна. И помешает ли это шестому убийству?

– Может быть, и нет. Но по крайней мере мы точно узнаем о виновности или невиновности двух молодых людей. Если будет доказано, что они не покидали дом во время совершения убийства, значит, оба окончательно останутся вне подозрений.

– Как все просто на словах, – вздохнул Оуэн.

Затем он встал, подошел к каминной полке и обратился к миниатюрным статуэткам из мыльного камня, украшавшим ее:

– О, любезные музы, почему вы покинули меня? Вы предали меня, потому что рассердились? Каллиопа, почему твой прекрасный голос не шепнул мне магическое слово? Клио, почему ты не развернула свитки твоей славы, чтобы я мог, как и прежде, стяжать свои лавры? А ты, Полигимния, почему не разжигаешь во мне пламя воспоминаний? И все же я уверен, что у меня есть все части пазла, но я не в состоянии их собрать! А ты, прелестная Эвтерпа, почему не сыграешь мне на флейте, чтобы пробудить мой разум, усыпленный Морфеем?

Так Оуэн обращался к вызывающему молчанию своих «дорогих подружек», а затем, разочарованный, снова опустился в кресло.

– Я сдаюсь, – прошептал он. – Сейчас меня может опередить даже простой смертный. Молодая девушка снизошла до того, что предлагает мне курсы «вдохновения», а молодой человек в подробностях объясняет красоту цветка… До чего мы дошли? Не говоря уже о мистере Бруке, который в прошлый раз определил соотношение между величиной и красотой чудес света, давал советы, которые должны были быть произнесены моими устами… Да, Ахилл, я слабею. Может быть, я уже просто стал как все? Боже мой! Какую жестокую кару ты налагаешь на меня! На меня, который всегда находил жизненную силу только благодаря сознанию зависимости от прекрасного! Нет, это слишком жестоко, мне не вынести!