Бетти, с другой стороны, была самой юной участницей бригады «На халяву». Ее сынишке было еще только девять месяцев, и в наш район она переехала всего за год до его рождения. Бетти была той самой девушкой, о которой большинство старших женщин обычно судачат у нее за спиной, за которой соседские ребята – включая нас с Джеком – вечно ходят хвостом, то предлагая поднести сумку, то ребенка, то еще что-нибудь. В своей компании она числилась Самой Горячей Мамашей – и в качестве таковой оказалась естественной мишенью.

– Ты бери барахло миссис Тейлор, – сказал я Джеку, – а я возьму Беттино.

– Почему это ты возьмешь Беттино? – возразил он. – Идея была моя.

– Ладно-ладно, – согласился я, желая, чтобы мы скорей перешли к делу. – Меняемся. Только давай пошустрее.

На то, чтобы обработать всю спальню, у нас ушло всего двенадцать минут, а когда мы закончили, то не стали медлить на месте преступления. Мы с Джеком открыли окно спальни – слишком рискованно было пытаться проскользнуть обратно через прачечную – и выскочили прямиком в розовые кусты. Извлекая шипы, мы одновременно смеялись и извергали проклятия.

Перебравшись к передней части дома, мы запрыгнули на велики и помчались к «Продуктам Дугана», где смешались с работниками и взялись помогать им загружать в заднее помещение новую партию трав, все это время широко друг другу ухмыляясь. Алиби получалось просто идеальное.

– Эй, вы двое, чего там такого смешного? – спросил у нас Папаша Дуган. – Вы точно парочка тираннозавров, которые только что комписа слопали.

Шесть часов спустя мы прикинули, что вечеринка уже должна заканчиваться, и закрутили педали обратно к Джеку. За квартал до дома мы решили подождать, внимательно приглядывая за передним окном. Заметив там какую-то суету, мы тут же по прямой донеслись до дома и прошли вперед по дорожке. Мы все рассчитали верно, и первые дамы как раз начали торопливо выбегать из дома к своим машинам.

Первой нам попалась на глаза Джин Гордон с хозяйственной сумкой, полной аксессуаров, вот только передвигалась она внутри нижней части тела Сюзи Фенстер. А Сюзи Фенстер, обычно вполне удовлетворенной своей высокой, долговязой фигурой, пришлось обойтись коротким и округлым двенадцатым размером. Схожие проблемы с личинами обрушились на Сью Клау и Кэти Варгас, Джо-Эллен Желязны и Патти Гольштейн, а также на всех остальных дам, которым очень не повезло посетить в тот день вечеринку «На халяву» матушки Джека.

Мы поменяли личины. Подложили разные головы к разным телам, изобретательно подбирая и смешивая, используя нашу творческую потенцию на все сто процентов, прикидывая, чья маска «лучше всего» подойдет к чьему туловищу, делая все возможное и невозможное, чтобы создать предельные несоответствия формы, цвета и размера. А просто для уверенности в том, что они не уловят ошибки и в темпе не поменяются обратно, прежде чем мы с Джеком насладимся славным зрелищем, – мы использовали клей «суперцемент», чтобы удержать новые добавления на месте. Честно говоря, очень много «суперцемента».

Наконец из дома появилась последняя парочка, наше главное достижение, венчающее все наши труды. Собственно говоря, именно ради этих двоих мы с самого начала всю схему и разработали.

Бетти Деррида и Джозефина Тейлор.

Джозефина шла с гордо поднятой головой, ее морщинистая маска расплывалась в широкой тонкогубой улыбке, а искры в ее глазах начисто опровергали ее слова.

– Мне так жаль, – хрипела Джозефина, поворачиваясь к стоящей в дверном проходе Тиффани. – Скажи Бетти, что я ей при первой же возможности все верну. Мне очень, очень жаль.

Однако под эти шестидесятилетним лицом было фигуристое, сексапильное тело двадцатичетырехлетней женщины – бедра скользили вширь из-под осиной талии, идеально оформленные груди расходились под абсолютно точным углом. Сногсшибательная личина для фантастической девчонки – но теперь ее гордой владелицей была Джозефина Тейлор, и задом она вертела не хуже всех прочих.

А потом вышла Бетти. Поначалу из дверного прохода высунулась только ее голова. Голова это тотчас же отдернулась назад, точно у черепахи, решившей, что мир слишком опасное место, чтобы туда соваться. Мы с Джеком быстро переглянулись – это показалось нам странным.

Прошло еще какое-то время, а затем Бетти снова высунула голову из-за двери. Тусклые глаза ее были опущены. Щеки подергивались от спазмов, аритмичных сокращений, брови были строго нахмурены, и мне хватило всего одной секунды, чтобы понять, что происходит.

– Она плачет.

Бетти выступила из дверного прохода как отверженная, как прокаженная, худо-бедно пытаясь маневрировать этим большим телом и шагать по дорожке. Впрочем, после долгих лет пилотирования куда меньшего судна со столь непомерными ногами ей попросту было не совладать. Бетти оступилась, качнулась вперед и с трудом выпрямилась, прислоняя тело Джозефины Тейлор к ближайшему дереву. В ее пояснице вздымался и опадал фальшивый слой жира, рассчитанный именно на такое колыхание.

– Позволь я тебе помогу, – сказала Тиффани, подступая к Бетти/Джозефине и беря ее под руку, но Самая Горячая Мамаша всего района оттолкнула матушку Джека в сторону и заковыляла к своей машине, шаря по карманам в поисках ключей и удерживая новый приступ отчаянного плача.

Мы с Джеком просто глаз не могли оторвать. Этот поток слез, эта вселенская скорбь в наши планы решительно не входили. Максимум, чего мы ожидали, это пары-другой вспышек гнева, может, нескольких возмущенных воплей. Но полная и безоговорочная капитуляция в глазах Бетти сразу же выдала нам все, что нам вообще когда-либо требовалось об этой дамочке знать. Бетти комфортно жила внутри своей внешности, а мы с Джеком нечаянно показали ей, что всего этого комфорта можно за считанные мгновения лишиться. Такое достаточно тяжело принять даже после многих лет медленного и равномерного упадка; когда же подобная пилюля сразу ударяет тебе в голову, ее просто невозможно проглотить.

Я попытался запрыгнуть обратно на велик, желая поскорее оттуда убраться, сбежать с места действия. Очень может быть, если бы я там не присутствовал, все мало-помалу сошло бы на нет, дамы вернулись бы к своим нормальным личинам, и вред оказался бы минимальным. Но я не мог оторвать глаз от Бетти, а потому не видел, куда ступаю, и внезапно рухнул с велосипеда. Металл с лязгом обрушился на асфальт, а педаль заскребла так, что этот звук мгновенно разнесся по всем окрестностям.

Бетти резко остановилась. Одной рукой она держалась за ручку дверцы своего автомобиля, а другой с трудом подбирала массивные отвислые груди, что свисали с ее прежде миниатюрной фигурки, точно тяжеленная охапка бакалеи. Голова ее повернулась, и она посмотрела прямо на нас. Прямо на нас с Джеком, оцепенело застывших на месте, с тупыми ухмылками, приклеенными к нашим губам. Оттуда, где стояла Бетти, вполне могло показаться, будто мы над ней насмехаемся, что мы от души забавляемся видом молодой потаскушки, вдруг обернувшейся старой шлюхой.

Губы Бетти зашевелились, и хотя ни одного слова я не расслышал, я мгновенно понял, что именно она говорит. «Вы все это проделали».