Морок и одна из кошек уже были здесь: трехцветка валялась на кровати, накрытой бежевым пушистым покрывалом, а кот сидел на туалетном столике и отражался сразу в трех створках зеркала. Его девушка более не воспринимала серым зверем – стоило взглянуть, как встопорщились смешные крылышки за спиной существа и двух его отражений. Третье… продолжало преспокойно умываться, не обращая внимания на остальных.

– Что-то же завлекло вас сюда? – сердито сказала Прядилова кошкам. – Что это было?

– В спальню никто не заходил, – подал голос Гаранин.

Лука посмотрела на него и едва не отшатнулась. Он был бледен до синевы, оглядывал комнату суженными, как тогда у Яра, зрачками, ноздри точеного носа подергивались, будто Борис принюхивался. Глава Службы безопасности сейчас не походил ни на человека, ни на зверя, скорее на какого-то змееящера из страшных сказок, опасного, неуправляемого… смертоносного. Лука сделала несколько шажков в сторону, стремясь оказаться как можно дальше от него, и… на нее обрушилось ощущение неправильного, непоправимого… Что-то не так было в этой комнате, точнее, там было что-то, чему нельзя находиться в жилых помещениях! Чувство оказалось настолько сильным, что она застонала, обхватив себя руками.

Гаранин, резко развернувшись, шагнул к девушке. Та выставила ладони в извечном жесте защиты, показалось, что Борис Сергеевич походя свернет ей шею, как цыпленку, раздавит не глядя…

– Тихо, тихо, девочка моя, тихо! – В мгновение ока оказавшаяся рядом с ней Этьенна обняла Луку за плечи. – Что случилось?

– Там… – трясущимися губами прошептала та, – там…

Не спрашивая разрешения, Прядилова схватила ее за обе руки. Зрачки Видящей расширились, а на лице появилось изумление.

– Ты чувствуешь неупокоенную душу, Лука! Борис…

– Понял, – коротко ответил тот и вернулся в комнату.

Остановился в центре, покачиваясь, словно на невидимых волнах. Медленно поводил головой, как хищник, почуявший жертву, с шумом втягивал воздух, принюхиваясь. Луке стало жутко. Если и существовала на свете воплощенная смерть, она сейчас была перед ней в образе здорового мужика в щегольском костюме и очочках в дурацкой тонюсенькой оправе!

Неуловимым движением Гаранин-старший развернулся и отправился в угол комнаты, где стояло тяжелое кресло и старинный торшер на бронзовой ноге с зеленым абажуром. Легко подняв кресло, он отставил его в сторону и присел на корточки над паркетными досочками, классически располагавшимися елочками.

– Ну-ка, сядь, – между тем говорила Этьенна Вильевна, подводя Луку к другому креслу, – не знала, что ты не только Видящая, но и медиум!

Лука едва успела удивиться, откуда та знает о Видящей, как Борис Сергеевич извлек из кармана пиджака складной нож, вытащил лезвие и поддел одну из паркетных досок. Порхнуло облачко пыли, едва не заставив его чихнуть… Очень осторожно глава Службы безопасности набрал ее на кончик ножа, поднес к носу. И констатировал:

– Прах. Относительно свежий, от двух месяцев до полугода.

В этот момент у него в кармане загудел телефон.

Ссыпав серую пыль (неужели прах?!) обратно, Гаранин ответил на звонок. Выслушал информацию и взглянул на Прядилову. Усмехнулся недобро.

– Установили твой четвертый элемент… Белая омела.

Этьенна вдруг взялась тонкими пальцами за виски. С силой сжала голову, будто проткнуть хотела, пробормотала:

– Простейшая оморочка… ну конечно! Никакого магического воздействия рядом с Эммой, иначе она бы почувствовала! Чаев у нее всегда было навалом, баночка с этим стояла на полке, дожидаясь своего часа! Эмма не должна была умереть позавчера… Это могло случиться с ней в любой момент! Но почему ушли стражи?

Борис Сергеевич поднялся. Убрал нож в карман, деловито отряхнул руки.

– Прах здесь не просто так! Могу предположить наличие какой-нибудь твари, вроде вытьянки, молчащей до поры. А когда пора пришла…

– Сработала оморочка, и Эмма ее не услышала… – прошептала Прядилова.

– Зато услышали стражи и бросились наводить порядок, – кивнул Гаранин. – Этьенна, между чаем и призраком должно быть связующее заклинание! Очень простое, до поры спящее!

Этьенна Вильевна посмотрела на Луку.

– Ты тоже пила чай вместе с Эммой?

– Сделала пару глотков.

– Вот и ответ на вопрос, почему ты не разглядела тень… И почему Эмма ничего не почувствовала, не успела защититься!

– Я не понимаю, – жалобно сказала Лука.

Ей уже не хотелось ни кофе, ни разгадок, только бы убраться из этого дома, в котором коты не похожи на котов, а под полом спрятаны чьи-то останки! И еще жутко, просто невыносимо хотелось курить!

– Я покажу ей? – Прядилова кинула взгляд на Бориса Сергеевича.

Тот кивнул.

– Найди, морока, с любого бока, с ветреной и ответреной, с восхода и с запада, – зашептала Этьенна, внимательно наблюдая за девушкой, – заморочь голову, отведи глаза тридцать три раза. Морочная проказа, съешь мыслей чистоту, дай обморочную пустоту. Как младенец видит и не видит, слышит и не слышит, внимает и не понимает, так чтобы мой враг, раба Божия Лукерья, видела и не видела, слышала и не слыхала, речам внимала и ни черта не понимала, каким образом Борис оказался рядом с ней!

Лука моргнула и чуть не заорала от ужаса – на ее плече лежала тяжеленная рука Гаранина-старшего… который только что стоял у кресла в дальнем конце комнаты!

– Это обычное заклинание для отвода глаз, – пояснила Прядилова, – и оно может быть запечатлено в сборе из особых трав. При этом никакого магического следа не создается, будь ты хоть мегаведьмой – не ощутишь…

– Но связующее заклинание должно фонить! – нахмурился Гаранин, отходя от Луки.

– Скорее всего, – Прядилова задумчиво коснулась пальцем виска, – его нельзя было почувствовать, покуда оно было неактивно, а когда сработало – Эмма уже попала под действие оморочки. Вспомни, она хоть и удивилась поведению стражей, значения ему не придала! А Лука так и вовсе не поняла, что происходит!

Лука между тем лихорадочно рылась по карманам куртки в поисках сигарет и никак не могла найти пачку, наверное, докурила и выкинула!

– Можно я выйду! – выпалила она. – Подышать!

– Тебе плохо? – забеспокоилась Этьенна Вильевна.

Лука упрямо мотнула головой. Мол, хорошо мне! Да так хорошо, что выть хочется…

Гаранин коротко кивнул на дверь. Неразговорчивый тип! Сын в этом в него пошел.

На крыльце Лука задышала глубоко и медленно, пытаясь успокоиться. Сознание, привычное к обыденному, на все происходящее ответило неожиданной паникой. На мгновение девушке показалось, будто то, что произошло с Эммой Висенте, имеет непосредственное отношение и к ней, Лукерье Должиковой!

По дорожке прогуливался охранник… тот самый, что чуть не убил Луку, обнаружив на кухне над телом Эммы. Несмотря на холод, одет был лишь в черную тонкую водолазку и черные же брюки. Будь Лука поспокойнее, полюбовалась бы, как рельефно ткань обтягивает накачанный мужской торс, но сейчас ей было не до красот!