сквозь заросли дубняка на заднем дворе и залезала на елки подсматривать, как на соседнем холме братья строят трехэтажную крепость из веток. Когда строительство завершилось, Маргарет испугалась залезать в крепость, но братья стали обзываться «сопливой», и ей пришлось это сделать.

Маргарет росла слишком чуткой и принимала близко к сердцу конфликты между братьями со всеми драками, издевками и склоками, даже когда они ее никак не касались. Однако очень скоро это начало затрагивать и ее. Взрослея, Маргарет все чаще становилась для братьев легкой мишенью. По дороге из школы они закидывали ее сосновыми шишками или шариками с водой. Приходя домой, она вынуждена была испытывать на себе всю мощь их шлепков, которые теперь наносились с очевидно сексуальным подтекстом. Однажды старшие братья велели Марку повалить Маргарет и «насадить» ее. Девочку щупали, лапали и грубо высмеивали, причем некоторым мальчикам все это казалось вполне невинным развлечением.

Были ли действия братьев домогательствами? Или кучка заводных спортивных мальчишек без внутренних ограничений и чувства дозволенного просто давала волю рукам? Маргарет будет годами размышлять об этом. В любом случае, тогда она не могла открыто сопротивляться им. Девочка нуждалась в защите и утешении. Однако в доме на улице Хидден-Вэлли, служившем ареной круглосуточного бойцовского турнира, возможностей для этого не сущетсвовало и в помине.

Значительную часть своих детских лет Маргарет (а затем и Мэри) провела на трибунах ледового дворца Broadmoor World Ice Arena, наблюдая за тренировками и матчами. Четверо самых младших братьев сформировали собственную небольшую команду и выступали вместе в любых соревнованиях, отдавая особое предпочтение хоккею. Джо – мягкий и углубленный в себя. Марк – шахматный вундеркинд, но при этом чуткий и необычайно (хотя бы по меркам Гэлвинов) послушный мальчик. Мэтт любил пошалить и был талантливым гончаром. Питер, самый младший, являлся главным семейным мятежником: для Дона и Мими у этого самого строптивого из братьев существовал единственный ответ – «нет». Однако не проходило и недели, чтобы кто-то из этих четверых не попадал на страницы местной газеты в связи с хоккейными достижениями. Пиком стало их выступление в составе сборной команды старшеклассников: Мэтт забил шайбу в результате комбинации, разыгранной Джо и Марком.

Дома, в промежутках между тренировками, мальчики мерялись друг с другом знаниями о спорте, смотрели по телевизору все матчи подряд и вступали в стычки между собой. Обычным делом у Гэлвинов считался даже случай, когда Мэтт попал в больницу с разбитыми челюстью и затылком во время игры в хоккей. Он проходил несколько недель в швах и бинтах. Маргарет спасалась на кухне, помогая матери и выслушивая ее монологи о неприятностях дня. Она ездила вместе с Мими за продуктами и управлялась со второй тележкой, необходимой для закупок продуктов на семью их размера. И, кроме того, Маргарет послушно следовала постоянным замечаниям матери относительно своего поведения, школьной успеваемости и попыток заниматься рисунком и живописью.

В шестом классе кто-то из учителей похвалил работы Маргарет, и внутри нее что-то щелкнуло. Нечто подобное она чувствовала, только когда танцевала – она ощущала свою способность созидать, что-то значить, быть чем-то большим, чем игровой инвентарь своих братьев. Маргарет видела, как мать изображает акварелью птиц и окружающую природу. Сможет ли и она однажды заняться тем же?

Однако Маргарет была чересчур затюканной Мими, чтобы пытаться состязаться с ней таким образом. Ей всегда требовалось больше ободрения, утешения и поддержки, чем могла дать мать. Так что девочка временно отложила эти мысли.

Когда семья переехала на улицу Хидден-Вэлли, Дональд уже учился в университете и приезжал в родительский дом только погостить. После выхода из Пуэбло он остался у них на неопределенный срок – пока полностью не выздоровеет или хотя бы не сможет работать и жить самостоятельно. Это казалось всем очень отдаленной перспективой, а для восьмилетней Маргарет каждый день в обществе Дональда был чреват чем-то новеньким. Он вел мессы для прихода из единственного человека, самого себя, возглашая Заповеди блаженства, Песнь Богородице и библейские цитаты. Затем Дональд отправился в художественную лавку, накупил там дешевого багета и увешал весь дом рамками с однословными высказываниями типа «Чистосердечность». В помещении ему было тесно, и он наматывал пешком сотни миль по ближайшим окрестностям, округу и штату.

На воскресных мессах Мими велела детям молиться за Дональда. Однако на людях она прыскала со смеху и с милой улыбкой говорила, что при двенадцати детях их семья просто очаровательна своими небольшими сумасбродствами и причудами, ну прямо как в фильме «С собой не унесешь»[36]. О Дональде она говорила лишь одно: после ухода жены он стал сам не свой. Эта женщина ему не пара, и жениться на ней было ему вовсе ни к чему. «Жена из нее была никудышная», – говорила Мими, покачивая головой и всем своим видом давая понять, что источником проблем сына является разбитое сердце.

Мими удвоила усилия в своем стремлении к совершенству во всем, а девочки стали ее верными спутницами. Обе старались помогать матери – выносили мусор, натирали полы, мыли посуду, накрывали на стол, пылесосили, убирались в ванных комнатах. Все происходило так, будто в доме не было больного двадцатипятилетнего мужчины, гордо вышагивающего по двору или извивающегося и корчащегося на полу. Ужин по-прежнему подавался ровно в шесть вечера, и каждый, кто находился в это время в доме, обязан садиться за стол и есть, даже Дональд, проводивший большую часть дня в своем монашеском облачении. Мими также старалась захватывать Дональда на семейные мероприятия, но результаты этого оказывались непредсказуемыми. Однажды она привезла его на хоккейный матч, а он рухнул на колени и начал молиться прямо в толпе на трибуне. Тем же вечером, пережевывая кусок стейка, Дональд объявил присутствующим за столом, что вкушает сердце отца своего.

Надежды на то, что у Дональда все наладится, никак не оправдывались. Маргарет исполнилось девять, потом десять, потом одиннадцать, а Дональд продолжал довлеть над всем происходящим в доме на улице Хидден-Вэлли. Маргарет и Мэри привыкли к его стычкам с Джо, Марком, Мэттом и Питером, которые пока еще жили с родителями. Однажды Дональд решил, что один из братьев стащил его лекарства, и попытался задушить его. В другой раз он принял целую упаковку таблеток и за ним в очередной раз приехала «Скорая». Единственным, кто не собирался замалчивать проблему Дональда, был бунтовщик Джим. Ему доставляло явное удовольствие заглянуть в родительский дом и высказать вслух то, что, как он считал, думают все остальные. Рот закрой. Пошел вон. Чего не сваливаешь? Чего не убираешься отсюда насовсем?