Лицо Джека Уорта стало мрачным, а комментарий получился осторожным:

— Прежде чем дать вам ответ, я должен немного вернуться назад. Я работаю на фабрике с тех пор, как мне исполнилось двадцать пять. Прошло больше тридцати лет. Постепенно я стал первым человеком после Расса Линка. Он занял пост управляющего, когда умер отец мистера Дуга Коннелли, за пару лет до несчастного случая с яхтой. После этого Дуга Коннелли мало интересовал его бизнес, он приходил на фабрику всего несколько раз в неделю. Когда появлялся новый крупный клиент, он торжественно проводил его по музею, потом приглашал на обед и в театр. Или отправлялся с ним в штаб-квартиру его компании — в Рим, Лондон или еще куда-нибудь. Сразу после того, как пять лет назад Расс ушел на покой, а его место занял я, выяснилось, что у нас быстро сокращаются объемы продаж. С этого момента мистер Коннелли начал участвовать в работе фабрики более активно. — Джек Уорт пожал плечами. — Приблизительно в это время один из наших водителей попал в аварию с фургоном. Он доставил заказ в Пенсильванию, а на обратном пути зашел в бар. Парень находился в нескольких милях от нас, в Джерси, когда задремал за рулем и врезался в дерево на чьей-то лужайке. Фургон получил серьезные повреждения, но водитель сумел доехать до нашей парковки. К счастью для нас, никто ничего не видел, и к счастью для водителя — никто его не обвинил, что он находился за рулем в нетрезвом виде. Мистер Коннелли не хотел, чтобы стало известно о том, что фургон врезался в дерево из-за пьяного водителя. Он уволил парня и сказал мне, чтобы я не обращался за страховкой. С тех пор поврежденный фургон стоит на парковке.

— Мистер Коннелли очень серьезно относится к страховке, — заметил инспектор Клейн. — Почему же ему не пришло в голову, что следует известить хозяина лужайки, где было повреждено дерево, о несчастном случае? — Клейн понимал, что это риторический вопрос. — Неужели никто из служащих фабрики не спрашивал про фургон?

— Полагаю, все наши парни понимали, что лучше держать язык за зубами.

— Как звали водителя, с которым произошел несчастный случай?

— Гари Хьюджес. Он ушел работать шофером лимузина, насколько я слышал. Людям, которые едут в машине, когда он сидит за рулем, следует пожелать удачи. — Уорт взял с письменного стола адресную книжку и на листке бумаги записал фамилию и адрес водителя. — Если, конечно, он все еще живет на прежнем месте и работает на ту же компанию, — добавил он, протягивая Клейну листок.

— Мы его найдем, — негромко сказал Рамси.

Джек явно нервничал. Прежде чем продолжать, он облизнул губы.

— Как я вам говорил, мистер Коннелли знал, что дела фабрики идут неважно. И ждал более выгодного предложения о продаже, чем то, которое уже получил. И тут он прав. Только земля стоит больше того, что ему предложили. Мистер Коннелли берет напрокат яхты, но он не вложил ни цента, чтобы привести в порядок комплекс. — Уорт встал. — Послушайте, у меня был трудный день. Больше я вам ничего не могу рассказать. Давайте на этом закончим.

— Ладно, — ответил Клейн. — Сейчас мы закончим, но позднее продолжим.

— Не сомневаюсь, что так и будет, — саркастически заметил Джек Уорт.

Температура Кейт поднялась до тридцати восьми и шести десятых градуса. В горле у Ханны пересохло от страха.

— Пожалуйста, Господи, пожалуйста, — только и могла шептать она.

Девушка понимала, что должна позвонить Дугу, но не желала этого делать.

«Не хочу, чтобы он рыдал здесь, — подумала она. — Впрочем, доктор Патель свяжется с ним в любом случае. Что ж, теперь у меня есть причина не звонить отцу».

Кейт, Кейт, пожалуйста, не умирай. Пожалуйста, не умирай.

В семь тридцать вечера появилась Джесси, которая принесла в сумке все необходимое для ночевки в больнице. Ханна встретила ее в вестибюле отделения интенсивной терапии.

— Я принесла джинсы, свитер и тапочки, а также зубную щетку и пасту, — сказала Джесси. — Тебе будет гораздо удобнее в этом, чем в платье и туфлях на каблуках.

— Спасибо, — прошептала Ханна.

— Как она? — Джессика знала, что ей следует задать этот вопрос, хотя уже прочитала ответ в глазах подруги.

— Если они сумеют сбить температуру в течение следующих нескольких часов, все будет хорошо. А если температура будет продолжать повышаться, значит, началось вторичное заражение и… — Не закончив фразу, Ханна прикусила губу и добавила: — Джесс, я пойду переоденусь и вернусь к Кейт. Я не хочу, чтобы ты сидела здесь, если придется провести тут всю ночь. Мне будет тревожно из-за тебя, но обещаю, если температура упадет, я сразу вернусь домой. — Она попыталась улыбнуться. — Если Кейт станет лучше, доктор Патель вышвырнет меня отсюда.

Джесси понимала, что Ханне необходимо личное пространство.

— Помни, мне можно позвонить в любое время.

— Я знаю.

— А что Дуг, он приедет?

— Доктор Патель сказал, что он поговорил с ним. Отец уже едет сюда. — Потом Ханна выпалила: — Я так хочу, чтобы он держался подальше от Кейт! Клянусь, его интересует только одно: взвалить вину за пожар на Гаса и убедиться в том, что рассказ Кейт будет соответствовать его сценарию. Сейчас Дуг поглощен единственной мыслью: как вытрясти деньги из страховой компании. Если он их получит, то сможет забыть об аренде яхты, он ее купит!

Дверь приемной распахнулась, и вошел доктор Патель.

— Кейт начала реагировать на лекарство, — сказал он. — Температура опустилась на целый градус. Пока я ничего не могу обещать, но это хороший знак. — И с ободряющей улыбкой добавил: — Я буду здесь, Ханна. Возьмите чашку и что-нибудь поешьте. — Он кивнул и вышел в коридор.

— Ты услышала хорошую новость и получила отличный совет, — быстро заговорила Джесси. — Почему бы тебе не пойти в дамскую комнату и не переодеться? А я принесу кофе и сэндвичи из кафетерия. Мы перекусим здесь, потом я уеду. — И прежде чем Ханна успела возразить, подруга сказала: — Уже почти восемь часов. Обеденное время для элиты.

— Спасибо. Это будет замечательно, — согласилась Ханна, хотя в голове у нее теснились мрачные мысли.

«Температура Кейт опускается, но я хватаюсь за соломинку, если думаю, что опасность миновала. Мне хорошо известно, что такое высокая температура».

Джесси направилась к лифту, а Ханна пошла в дамскую комнату, которая находилась в противоположном направлении. Она вошла туда с сумкой в руках, убедилась, что осталась одна, быстрым движением сбросила туфли, потом сняла жакет, блузку и брюки от костюма.

«Я рискую — вдруг кто-нибудь войдет и увидит мой стриптиз, — подумала она, — но переодеваться в узких кабинках очень неудобно».

Ханна вернулась в приемную как раз в тот момент, когда ее отец скрылся за дверью отделения интенсивной терапии.

«Я оставлю его наедине с Кейт, — подумала она. — Он пробудет у нее не больше пятнадцати минут».