— Отец, прусский канцлер ударил по больному месту, чтобы побыстрее выиграть войну.

— И что же он сделал?

Отец действительно не мог понять, как город, защищённый множеством фортов и имеющий превосходство в живой силе и артиллерии, способен сдаться.

— Бисмарк распорядился вести бомбардировку, не считаясь с жертвами среди мирного населения. Вспомни, в своё время англичане сожгли ракетами Копенгаген вместе с жителями, собаками и прочей живностью.

— Владимир, но это же ужасно, они же цивилизованные люди, — воскликнула Валевская.

— Мадам, к сожалению и англичане, и немцы, и сами пруссаки теряют цивилизованность, когда им что-нибудь особо нужно. Нас, русских, всегда причисляют к дикарям и варварам, когда воюют против нас. И тут же причисляют к лику европейцев, когда нуждаются в нашей помощи.

В этом вопросе у меня всегда были твёрдые убеждения, даже в прошлой жизни. Как-то довелось услышать пьяное откровение одного европейского либераста. Я тогда был наставником по спецфизо в Сирии.

— Европа заканчивается там, где начинется Россия!

Сначала я врезал ему от возмущения и он минут на десять отключился, а у меня появилось время подумать. Почему мы, русские, столь болезненно реагируем на высказывания, что не являемся европейцами? Когда зародилось это чувство преклонения и подобострастия? Даже этот молодой человек, лет двадцати пяти, ничем не лучше меня, а, наоборот, полное дерьмо. Зажравшийся дерьмократ из среднестатической бельгийской семьи, никогда не имевший проблем в жизни, отправился в Сирию.

По своей воле прибыл сюда, встал в ряды ИГИЛ и начал воевать. Причём быстро нашёл оправдание, когда осознал действительность.

— Это не мы такие, это всего лишь жизнь такая.

Мы поговорили минут тридцать (по-английски) и я наслушался откровений. Сирийцы, русские и прочие поляки, оказывается, не люди. Хомо сапиенсы, но не более, нечто вроде питекантропов. Поэтому против нас любые гадости и пакости нормально применять.

— Но почему поляки не европейцы? Вроде они с этим не согласны и считают себя частью Европы.

— Это они так считают, а мы так не считаем. Комары тоже о чём-то жужат, а лягушки квакают, но кто их принимает во внимание?

На такие откровения бессмысленно реагировать — «этожеисключительныйслучай». А то, что именно так думает вся еврота? Ну да, конечно, Европа чуть-чуть заблуждается и скоро всё поймёт и осознает. Плохо, что они нашим отравляют сознание. выращивая целые поколения «эрзац-европейцев». Верных, послушных, готовых идти против своих, лишь бы евродяди и евротёти по головке погладили и по плечу похлопали одобрительно.

Именно тогда, в Сирии, на развалинах античного храма, я понял для себя:

— Россия заканчивается там, где начинается Европа, Америка, Азия, либерастия и педерастия. То есть, вся чужеродная окружающая среда.

И нужно именно себя считать выше других и с уважением относится к своему, а не раболепствовать перед наносным извне.

В конце октября по предварительной договорённости, прибыл второй князь Черногории, Никола из рода Петрович-Негошей. Володетель малюсенькой страны, недавно получившей выход к морю. Молодой человек, младше меня на пять лет, отличался активностью и цепкостью мышления.

— Ваше величество, — ого, приятно слышать, хотя и подозрительно, — сразу хочу поблагодарить вас за Которскую бухту. Узнал, что именно вы настояли на передаче её нам вместе с южной оконечностью Далмации.

— Здравствуйте, князь, приятно с вами познакомиться. Наслышан о вашей идее создать великое сербское государство.

Князь Никола Первый действительно хотел объединить сербов разных стран, вместе с территориями, где они проживают, в единое сильное государство. По мнению многих это бредовая идея, да и апологет не впечатляет и не выглядит лидером, но здравое зерно в его мечтах имеется на мой взгляд. Ему бы денег много-много, военную силу, авторитет, солидную «крышу» и кто знает. может добьётся своего.

— Я поздравляю вас со вступлением на престол и хочу сделать несколько предложений. Может быть они совпадут с вашими планами.

— С удовольствием выслушаю вас. Считаю, что мнения лишними не бывают, как и дополнительные идеи.

Глава 22

Обсуждение разных идей черногорского князя подкорректировало мои собственные планы на будущее, хотя кое-что вызвало недоумение и даже отрицание. Я уже привык к тому, что имею имидж своеобразного лоховатого простодыры, которого легко использовать в своих целях.

Если написать книгу о последних десяти годах жизни, то скорые на выводы читатели будут постоянно бухтеть и возмущаться. Мол, главгер — лох, все им пользуются, вечно раздаёт за просто так своё добро, никто его не уважает… В дальнейшем, по ходу чтения, они будут сердиться уже на то, что у главгера постоянно прирастает финансовый капитал, усиливается армия, которую он вооружил дорогостоящим оружием, и увеличивается контролируемая территория.

А так как по понятиям некоторых читателей нет такого, как «расчётливость», «планирование», «умение использовать инерцию противника», то получится лишь «набор роялей». Все же привыкли, что ГГ всегда всё знает и является ходячим компьютером. И в то же время инициативен, активен, ловко выкручивается из критических ситуаций (в которые сам же и влезает по безалаберности). А я, увы, сначала гору соломы настелю везде, а не в точечно выбранном месте.

В общем я не тот молодой бычок из анекдота, который спешит сбежать с холма и побыстрее трахнуть какую-нибудь тёлку. Мой принцип — медленно спуститься и по одиночке, с перерывами на отдых и пастьбу… поиметь всё стадо. Да, такое совсем не эффектно, зато позволяет оставаться при своих в любых условиях.

Вот и Никола Первый сразу решил припахать меня во имя своих идей, начав с того, чтобы привязать Васнецовых к Петровичам.

— Владимир Михайлович, я готов отдать вашему старшему сыну в жёны свою дочь Зорку.

Хорошо, что черногорец не добавил: «Соглашайтесь быстрее, прямо сейчяс, а то передумаю», чем испугал бы меня до колик.

— Интересное предложение, но я пока не спешу с матримониальными решениями. Вдруг дети, когда вырастут, будут недовольны родительскими решениями?

— Но кто же их спрашивает? Родители сами решают, согласуя браки по расчёту.

Впрочем, глянув на изменения моей физиомордии, собеседник предпочёл заткнуться и пока не возвращаться к этой теме. Перешли к другой, легонько коснувшись темы потенциального объединения.

— Всё-таки станем сильнее, а значит у других стран добавится уважение к Сербии и Черногории.

Знал бы мой визави, как быстро черногорцы сбежали в далёком будущем из точно такого же союза, как только Европа поманила их пальчиком. Попутно, по-бырому, вступили в члены НАТО, чтобы угрожать Сербии и России.

— Дорогой князь, я бы не спешил с принятием вас в состав своей страны. Не будем дразнить западных и южных гусей раньше времени, а то обязательно неправильно поймут.

— Можем