— Да-а, — выдержав паузу, сам себе сказал дедушка, — и чего это я сегодня так разорался?

Он вздохнул, поправил очки и, круто развернувшись, кинулся наутек.

— Э, дедуля! — обалдел Васенька. — Вы это… куда?! Грэй!

— А что сразу я?

— Ты его напугал! Вот и лови теперь!

— Можно подумать, я такой страшный.

— Страшный не страшный, а кровищу с морды лица надо было все-таки смыть! Морган, душечка, дай ему какой-нибудь лосьончик… Морган?

— Я его догоню! — сунув туфли оторопевшему системщику, девочка, бойко шлепая босыми пятками по асфальту, припустила следом за пугливым стариком.

— Морган! — рявкнул Грэй. — Вернись немедленно!

— Я быстро-о… — донеслось издалека.

— В каждой бочке затычка, — в сердцах плюнул наемник. — Пошли, тринадцатый!

— Кабину задраить?

— Само собой.

— А Гиппокрит? А чемодан?

— Васька… еще раз услышу последнее слово — в канаве зарою!

— Понял я, понял. Давай так — ты бери царя, а с чемо… В общем, вещи я сам понесу.

— Какой умный. Я, значит, буду тащить эту тушу, а ты — сумочкой помахивать?

— Эта твоя сумочка весит не меньше, — встал в позу системщик. — Так что не надо тут с жалобным голосом в окна заглядывать! Бери государя под белы рученьки и…

— Тринадцатый.

— Чего?!

— Не выводи меня из себя. Вдвоем его понесем. А объект 7–9 и без сундука денек перетолчется…

— А если не перетопчется?

— Ребята, мы вернулись! — раздался рядом веселый голос Морган.

— Отстань! — отмахнулся сердитый наемник. — Васька, ты слева, я справа и… Э-э?

— Мы проходными дворами пришли, — пояснила девочка.

Мнущийся рядом дед учтиво приподнял панаму:

— Добро пожаловать! Вы уж простите, что я так… Район неспокойный, всякие встречаются.

— Шустер, ветеран, — вполголоса обронил Васенька и добавил: — Кстати, о чем вы тут давеча вопили?

Старик посмотрел на алую полоску у горизонта:

— Рассвет. Солнце сейчас взойдет. Схорониться бы надо!

— Зачем? — не понял Грэй.

— Солнышко нынче злое! — грустно развел руками старожил. — Опасно. Пойдемте со мной, я тут рядом живу… Да вы не бойтесь! Не кусаюсь я!

Он широко улыбнулся, демонстрируя два оставшихся во рту зуба. Товарищи переглянулись.

— Морган, — сказал наемник, — бери свой чемодан и пошли. Васька, помоги-ка… Ух, ну и медведь! Точно надо ему рацион урезать.

Вдвоем напарники взвалили на себя похрапывающего царя. Вася локтем отжал рычаг закрывания двери, поставил блок и жалобно простонал:

— Дедуля, поспешайте уже до дому! У меня от этой глыбы просто кости трещат… И где такую мышцу наел, с их-то разносолами?!

— Ничего, на наших похудеет, — уверенно проговорил старик, юркнув в заваленную мусором подворотню. — Не отставайте! А то, спаси бог, до рассвета не успеем, и придется весь день в подвале каком сидеть…

Грэй, сгибаясь под тяжестью спящего базилевса, утер свободной рукой пот со лба. Становится жарко. Что у них тут с солнцем? Почему нельзя выходить из укрытия до вечера? Наемник посмотрел вокруг. Телепортационная кабина стояла на перекрестке, под пыльным и явно давно не работающим светофором. Рядом, посреди небольшой мощеной площади, торчал потрескавшийся гранитный памятник какому-то местному деятелю. Весь в рассохшихся трещинах асфальт, кое-где по углам — уродливые скелеты деревьев. У стены дома сиротливо валялась оплавленная автомобильная покрышка, прилипшая к тротуару. Старые здания с наглухо закрытыми ставнями… Похоже, с обстановкой им не повезло и в этот раз.

Маленькая темная квартирка была завалена по потолок всяческим хламом, словно лавка старьевщика. «Черт ногу сломит», — подумал Васенька, в очередной раз спотыкаясь обо что-то в полумраке. Это что-то звякнуло. Кастрюля. Вот ей на полу самое место…

— Несите его сюда, — позвал старик, лавируя между кривым буфетом с разбитой дверцей и горой подушек. — Кровать у меня, правда, для него коротковата, но уж как-нибудь перетерпит… Пьяный, что ли?

— Спит, — ответил Грэй, с облегчением укладывая государя на шаткий диван времен избрания первого президента.

Васенька потер спину:

— Думал, сломаюсь. А этот бык спит себе и в ус не дует! Лучше б мы его в Спарте оставили.

— Понял наконец, — сказал наемник, выходя из комнаты.

Гостеприимный дедок звенел чашками на тесной и грязной кухоньке. Морган восседала на табуретке, болтая ногами. Вместо светильника с потолка свисала древняя керосиновая лампа. В старой, без внутренностей, электрической плитке горел огонь, над которым на треножнике посвистывал подвешенный за ручку на крюке пузатый алюминиевый чайник.

— Счас чайку попьем! — весело сказал дедушка, мельком обернувшись на входящих напарников. — Из еды, извините, у меня только курица…

— А что? — довольно крякнул Васенька. — Я мясо люблю!

— Юноша, да какое там мясо? — хмыкнул дед, вручив системщику мятую коробку с изображением зажаренного цыпленка. — Химия одна! Вы сами на обороте посмотрите.

Чайников перевернул упаковку.

— «Рождественская индейка, дегидратированная, — прочел он, — состав: соль, кукурузный сироп с высоким содержанием фруктозы, натриевый глютамат, продукты переработки сои, гипер-L типтофан, однохимерный РНК, карамелевый сироп, мясной ароматизатор»… Жуть какая!

— Вот я и предупредил…

— Не-е, спасибочки, я тогда перебьюсь. Кстати, давайте хоть познакомимся, что ли! Василий.

— Грэй.

— Морган, — улыбнулась девочка. — А вас как зовут?

— Дедом. — Тот развел руками. — Я уж и сам имени своего не помню. А которые помнили — тех и нет давно. Кто помер — на солнышко загляделся, а кто в город подался, от греха… Да вы садитесь, молодые люди! Только осторожнее, стулья у меня того… хлипкие уж очень!

Они сели. Пока хозяин заваривал чай, Васенька, осмотревшись, принялся ковырять пальцем законопаченные серые ставни:

— А это зачем? И почему — изнутри?

— От солнца, — ответил дед. — Они свинцовые, а поверху — чугун. И снаружи еще пара таких же. Больше ничего не помогает.

— Чтобы жарко не было, да? — влезла в разговор девочка. — А почему у вас дома тогда так холодно?

— Потому что окна только ночью открываю, — пояснил старик, присаживаясь и разливая дымящуюся коричневую жидкость по щербатым кружкам. — А что до жары… Нет, деточка, это немного по-другому называется. Днем температура до ста пятидесяти градусов доходит!