Следопыт со всего маху бросился в воду, пошел, не прекращая стрелять короткими очередями, к вертолету. Птицелов кинулся за ним.

Мятежники Туску в первые несколько секунд смешались, и Птицелов подумал было, что это сражение закончится, не успев начаться. Но почти в тот же миг один из десантников выстрелил из гранатомета. Между следопытом и Птицеловом вздыбился столп воды, облако брызг окатило каждого теплым душем. Птицелов упал на спину, вода хлынула в рот, нос и уши. Что случилось с Хааном, он видеть не мог. Но пули хлестали по воде слева и справа.

Птицелов нащупал в поднявшейся мути карабин, отплыл на несколько метров в сторону. Поднялся рывком и принялся стрелять в сторону дэков. Надежная, неубиваемая железка – карабин имперского производства – заперхала свинцом, пустив в расход остаток из магазина.

– Не стреляйте! – взмолился пилот и упал, по шею уйдя в воду.

Его товарищ лежал, привалившись к кабине. Скорее всего, он был мертв. Случайная пуля. Сам Птицелов лишь мимоходом отметил этот факт. На мелкой волне болтался термос, из-за которого все и началось. Птицелов схватил его, встряхнул. Внутри заскребла когтистыми лапками мокрица. Попалась!

И сейчас же Птицелов увидел Хаана. Следопыт смотрел на него из воды, широко распахнув глаза. Вода рядом с ним была густой и яркой, как молодое вино. И клубились в этом вине какие-то мелкие, точно хлебные крошки, ошметки.

Птицелов сунул термос за пазуху. Глянул дикими глазами на уцелевшего пилота. Тот стоял среди трупов, держа руки поднятыми. Он не знал, что делать.

– Пойдем со мной, если хочешь жить! – выкрикнул Птицелов и отвернулся.

Нужно было выбираться из этой кровавой бани. Он попытался на ходу перезарядить карабин, но пальцы дрожали так, что полный магазин отправился в воду.

– Эксперт! Тук! – Над кустами показалась голова Роода. – Слышите? Пора линять отсюда, мужики!

И тут снова грянуло.

Стреляли со стороны джунглей из автоматов и карабинов. Пули подняли на воде крупную зыбь. Птицелов кинулся в обратную сторону, надеясь спрятаться за вертолетом. Он несколько раз падал, глотал воду, в которой смешались кровь и авиационный керосин. Но всякий раз поднимался и шел дальше, надеясь покинуть сектор обстрела до того, как его нашпигуют свинцом… гигантские мокрицы. Мокрицы в человеческом обличье. Закричал Роод, заглушив на несколько долгих секунд стрельбу. Потом на берегу грянуло подряд несколько взрывов. Взлетели и затмили Мировой Свет комья земли и песок. Издав протяжный «фрррррр», над лиманом пронеслась реактивная граната. Попала в вертолет и взорвалась внутри кабины. Вспыхнуло жаркое темное пламя. Птицелов оглянулся и сквозь разрывы в дыму увидел на берегу «аспидов» Шеску и Загу, дезертировавших на сторону… мокриц.

Снова фыркнула граната. На сей раз заряд угодил в один из двигателей. Взрыв подбросил вертолет над водой. Перевернувшись, пылающий остов снова рухнул в лиман. Птицелов в этот момент подобрался к противоположному берегу. Волна, поднятая упавшим вертолетом, ударила его в спину, выбросила на песчаную косу, как того чучуни-рыбака из поэмы Отула Сладкоголосого…

Птицелов проверил, на месте ли заветный термос.

Термос был за пазухой. И внутри истово скреблась очень коварная и очень неприятная тварь.

Поднялся, стараясь не обращать внимания на свист пуль, что время от времени проносились ближе некуда. Побежал, шатаясь от усталости, увязая в мокром песке и хлюпая водой в ботинках.

Прошел напролом полосу колючих кустарников и оказался под деревьями. Побежал дальше, не жалея жил и костей. По широкой петле – на север. Прочь из «Южного парка». Туда, где в условленном месте его должен был ждать Туус.

Птицелов выскочил на залитую светом прогалину. Под длинными, свисающими до земли ветвями плакучих деревьев в сумрачной тени стоял предмет, который Птицелов ожидал увидеть в кризис-зоне меньше всего.

От неожиданности Птицелов споткнулся и перешел на шаг. Тяжело дыша и прижимая ладонь к левому боку, протиснулся под ветви.

Штуковина походила на металлический, отполированный до зеркальности гроб. Птицелов в первый миг и подумал, что видит гроб. Вблизи, конечно, выяснилось, что это контейнер с люком на торцевой стороне. К противоположной стороне контейнера крепились обрезки парашютных строп.

Наверное, военные потеряли. От какого-нибудь вертолета отвалилось, мало ли…

Птицелов мотнул головой, прошипел: «Массаракш!» – и собрался было припустить дальше, когда вдруг увидел меленькую надпись на верхней стороне.

«Лабораторный модуль».

И еще дальше странный рисунок – то ли герб, то ли эмблема, и поперек него еще одна надпись: «Тасмания».

Птицелов никогда бы не спутал эти крючковатые символы с буквами любого из языков Мира. Это были иероглифы грязевиков!

А ведь он убедил себя, что грязевики не имеют отношения к бунту заключенных спецлагеря 1081. Выходит, дело еще сложнее, чем он мог себе вообразить. В течение долгого дня у него появились данные, много данных, но пока он не мог сопоставить их, найти взаимосвязь. Вот бы запереться в своем кабинете, придвинуть к себе бумагу, ручку, карандаши и поработать нормально!.. Но до кабинета еще нужно добраться. До кабинета – попробуй доберись!

В джунглях затрещали ветви, взлетели птицы над кустами сухоцвета, среди ветвей которых они только-только успели расположиться. Погоня приближалась.

Птицелов в последний раз поглядел на зеркальный гроб, стараясь запомнить незнакомые слова иномирян.

И побежал.

Семижильный мутант, воспитанный мутантами, муж мутанта и отец мутанта. Он был очень вынослив.

– Слышь, Шкелетик, – привязался У курок к Эспаде, когда главарь объявил привал, – а чё ты трын-дел в железяку про марафет?

– Какой еще марафет? – удивился Эспада.

– Ну эта… – замялся У курок. – Медицинская помощь, то и сё…

– Когда это я обещал?

– Да как же! – У курок аж подпрыгнул. – Ну тока что, когда ты с вертухаями островными корешился.

– Не корешился я, – отозвался Эспада. – В плен меня взяли! Вкурил?

– Ложки гнешь, – обиделся У курок. – Чего тады в железяку гавкал?

– Отвянь от человека, У курок! – рявкнул со своего места Облом. – Не то гниду подсажу.

Бандиты заржали. Даже имперские морпехи, угрюмые, неразговорчивые и будто слегка пришибленные с той минуты, как Эспада снял с них насекомоподобных, заусмехались.

У курок на всякий случай отполз от Эспады подальше. А тот прислонился спиной к замшелому валуну, положил рядом мешок, в котором возились и скрипели разумные жуки, смежил веки.

Все шло как нельзя лучше. По крайней мере – пока. План сработал. Воодушевленные неподвижностью морпехов, бандиты ссыпались с гребня и мигом скрутили островитян, даже не помышляющих о сопротивлении.