Кстати, к слову о знаниях ректора:

— И много преимуществ активации есть у упомянутого вами способа? — поинтересовалась я.

Просто действительно стало интересно.

— Достаточно, — сухо произнес Гаэр-аш, — но в этом случае способности достаются обоим… участникам процесса.

— Ясно, — проговорила я, искренне надеясь, что никакие «способности» не перешли Норту.

Просто очень тревожило его поведение в столовой, то, каким отрешенным он вдруг стал. И несмотря на то что упомянутого ректором процесса между нами не было, поцелуй имел место. И в момент этого поцелуя у меня на губах оставалась моя же кровь, и все бы ничего, если бы не странности, появившиеся впоследствии у Норта.

— То есть ему сейчас может быть плохо? — с волнением спросила я.

Гаэр-аш не пошевелился. Он стоял полускрытый сумраком, и только неестественно яркие глаза смотрели прямо на меня. Смотрели так, что невольно появилось желание отступить, развернуться, сбежать. Таким взглядом можно было бы убить, и если честно, после увиденного внизу стало совершенно очевидно, что уровень силы главы Некроса высок настолько, что убить взглядом для него лично труда не составит.

Содрогнувшись всем телом, я прошептала:

— Я не хотела причинить ему вред, простите.

Некромант не отреагировал. Он продолжал стоять и пристально смотреть на меня. И вдруг устало произнес:

— Я ведь богаче, Риаллин.

Почему-то, несмотря на то что угрозы в его словах не было, я отступила на шаг назад.

— И по положению выше Нортаэша, — продолжил ректор.

Еще один шаг, и я не могла объяснить себе, почему так испугалась. Но страх, который я испытывала ранее к главе Некроса, вдруг вернулся в полном объеме. И кажется, даже больший, чем прежде.

— Я лучше во всем, — заключил лорд Гаэр-аш. И тут же вкрадчиво осведомился: — Так почему же ты выбрала его, Риаллин?!

Внезапно мне сделалось очень тяжело вообще говорить. Я попыталась, открыла было рот, хотела сказать, что не выбирала, а если и выбирала, то Норт он просто Норт, он, по крайней мере, Рика у меня не отнимал, не говоря обо всем остальном, что пытался совершить Гаэр-аш. Но высказать все это ректору я не смогла. Ничего не смогла.

— Нечего сказать? — сухо спросил глава Некроса.

Я зажмурилась на миг, пытаясь совладать с накатившим ужасом, и, распахнув ресницы, выпалила:

— Мне очень жаль, что в момент пробуждения вашей магии крови я оказалась рядом. Искренне жаль, что привлекла ваше внимание. И бесконечно жаль, что вы воспыла… загорелись страстью ко мне. Во всем этом радует лишь то, что теперь вы знаете, насколько неестественными были ваши чувства.

Секундное молчание, и хриплый вопрос:

— Неестественными?

— Это очевидно, лорд Гаэр-аш, — осторожно попыталась объяснить я. — Очевидно для меня, и едва магия крови перестанет туманить ваш разум, станет очевидным и для вас.

Весь вид лорда ректора говорил об ином. В его сапфировых пылающих глазах эмоции, казалось, сгорали прямо в этом же синем пламени, одна за другой, стремительно и неумолимо.

— Тебе было больно? — внезапно спросил он.

Отшатнулась еще на шаг, бросила взгляд на стену, поняла, что отошла слишком далеко от входа, стремительно вернулась, остановилась, старательно держась подальше от лорда Гаэр-аша, и, начав чертить символ открытия прохода, тихо сказала:

— Я не держу зла на вас за случившееся. Теперь, когда знаю обо всем, не держу, правда. Я…

Внезапное движение, словно порыв сбивающего с ног ветра, — и я оказалась прижата спиной к нераскрытому, замерцавшему проходу, ощущая на своей шее жар обхватившей ее сильной ладони, вторая прикоснулась к моей щеке, костяшки пальцев соскользнули ниже, пальцы ухватили за подбородок, вынудили запрокинуть голову, и, едва мои перепуганные глаза встретились с ледяным взглядом, за стылой ненавистью в котором бушевало неистовое пламя, Гаэр-аш хрипло произнес:

— Я снова вижу этот страх. Дикий, давящий ужас.

— Вы держите меня за шею. — хрипло сообщила очевидное.

— Не сжимая ее при этом, — усмехнулся ректор, — соответственно, ты вполне можешь говорить нормальным голосом, как только осознаешь, что душить тебя никто даже и не пытался, хотя, видит Тьма, мне хочется сделать это раз по двадцать на день!

Глаза его при этих словах полыхнули, но практически сразу взгляд вновь стал исследовательским, внимательным, пристальным. И спустя несколько томительно долгих, безумно пугающих секунд лорд Гаэр-аш вдруг произнес:

— Без магии ты удивительно искреннее, светлое, наивно-восторженное, лишенное страха создание. С магией — запуганный, готовый сопротивляться до последнего дикий зверек. Знаешь, почему-то упорно приходит на ум странная аналогия между ласковым домашним котенком и диким лесным.

— Отпустите, пожалуйста, — взмолилась я, ощущая смесь непонятного практически животного ужаса и вполне объяснимого страха, что здесь сейчас опять все запылает огнем.

Ответом мне была кривая усмешка, и только.

— Пожалуйста, — повторно прошептала я.

— Знаешь, забавно, — он все так же внимательно вглядывался в мои глаза, — ты так наивно убеждена в неестественности моих чувств, но лично я четко вижу тень неестественности именно в твоем поведении. Вот только если раньше это была тень, чего ожидать теперь, когда вы с Нортом активировали то, что оказывало на тебя влияние даже до активации?!

Вопрос прозвучал так, словно он был адресован не мне и Гаэр-аш просто размышлял в слух. А вот следующее, что он произнес, было сказано уже лично мне:

— С Нортом ты не спала. Если это и магия крови, то с ней что-то не так. У тебя измененная не только кровь. Тадор Шерарн, и мне бы очень хотелось узнать его мотивы, наложил печать изменений на твою личность, мотивацию и поведение.

Его большой палец мягко коснулся моих губ, с нежностью проведя по ним, и ректор выговорил:

— Сокровище мое, у меня появилось такое странное чувство, что ты яд. Мой личный сорт яда. Созданный исключительно для меня. Яд, проникший в мою кровь, мое тело и мое сознание столь глубоко, что сегодня я совершил самую страшную ошибку в своей жизни. И остается лишь надеяться, искренне и совершенно безнадежно, что ты, моя сладкая нежная девочка, уничтожишь только меня.

И он отпустил, все так же пристально, практически с ненавистью глядя в мои глаза.

Но я даже не пошевелилась, не попыталась бежать, не… Ничего не сделала. Продолжая стоять, ощущая спиной могильный холод каменной плиты неоткрытого прохода, я в ужасе смотрела на лорда Гаэр-аша, соотнося свое поведение после выгорания, поцелуй с Нортом, навалившиеся совершенно чуждые мне воспоминания, тот факт, что перерождение лорда-ректора произошло слишком стремительно, и… и мне стало очень страшно.