Теперь уже Кристина не удержалась от того, чтобы наградить сеньора Веларде раздраженным взглядом. Его надменность и насмешливость казались ей сейчас совершенно неуместными. Однако он только слегка ей поклонился.

— Не стоит гневаться, сеньорита: сегодня у нас с вами одна цель, — сказал он. — И я надеюсь, что ее наконец-то удастся достичь.

Не согласиться с этим Кристина не могла. Она уже успела понять, что Рейнардо — довольно-таки впечатлительный человек, и хотела верить, что вид обнищавшей деревни пробьет стену его недоверия.

Однако возвратившиеся к праздничному столу мысли вынудили ее неслышно охнуть. Они с сеньорой Флорес обещали королю разруху и угнетенность, а на церковной площади продолжался народный праздник, и с точки зрения Рейнардо это должно было казаться настоящим издевательством. Как же она об этом не подумала?

— Верните вашему лицу нормальный цвет, — словно прочитав ее мысли, усмехнулся сеньор Веларде. — Покуда добрая сеньора обрабатывала Рейнардо, ее сообразительные односельчане успели зачистить место преступления до вполне приемлемого состояния. Отличная у вас команда, сеньорита! На зависть.

Кристина бросила на него еще один недоверчивый взгляд, но сеньор Веларде как будто не издевался. Поручив коней паре оставшихся на вершине холма гвардейцев, они в окружении остальных спустились к церкви, где действительно уже не было ни следа недавнего пиршества и только все та же пара десятков женщин и стариков встречала короля в глубоком почтительном поклоне. Рейнардо, к его чести, первым же делом позволил им распрямиться и прямо спросил, кого здесь обижают и кто взывает к монаршей справедливости.

— Так все мы и взываем, — снова взяла слово сеньора Флорес. — Сначала скот весь забрали, курей унесли, кроликов — и тех выгребли, потом мужиков угнали, а что за деревня без мужиков и без скотины? Откуда нам деньги брать, ваше величество, если пахать некому да не на чем, если ни молока, ни мяса на продажу нет, если прясть да вязать некогда, потому что вся работа на нас, на женщинах да на ребятишках? Вы хоть в каждый дом загляните, живности никакой не найдете. А мужики наши на верфях горбатятся задарма, а может, и померли уже все, а мы и знать об этом не знаем…

Одна из крестьянок всхлипнула и быстро утерла глаза, не решаясь показывать свое горе королю. Рейнардо задумчиво осмотрел каждого из горнасцев, потом обратился к Кристине.

— Это правда, сеньорита Даэрон? — так сурово спросил он, что она невольно испугалась: с королевским гневом Кристине сталкиваться еще не приходилось.

— Все до последнего слова, ваше величество, — стараясь, чтобы голос не дрогнул, ответила она. — Когда я уезжала из поместья, Горнасо был цветущей деревенькой со счастливыми жителями. А сегодня — вы сами все видите и не нуждаетесь в моих подсказках.

Где-то за ее спиной хмыкнул герцог Веларде, но Кристине сейчас было не до него. Она рассчитывала, что этот разговор состоится наедине с Рейнардо, но и сейчас должна была использовать все возможности, чтобы открыть королю глаза. И чтобы убедиться, что сеньор Алькон не прав в своих обвинениях того в слабости и мягкотелости.

— И вы хотите сказать, что одолели моих солдат такой компанией? — недоверчиво уточнил Рейнардо, и Кристина наконец поняла причину его суровости: он попросту не верил ни ей, ни сеньоре Флорес. Неудивительно, конечно, если не знать, кто помогал им в этой схватке, но уж имя вольного сокола — сокола-защитника — Кристина выдавать не собиралась. — Не ожидал от вас, сеньорита Даэрон, подобных сказок. Если вы хотели испросить у меня какие-нибудь привилегии для своих земель, вам следовало сказать об этом прямо. А подобные нынешнему спектакли я, к сожалению, видел слишком часто, чтобы на них купиться.

— Спектакли? — ошеломленно переспросила Кристина, никак не ожидая от Рейнардо подобного вывода. — Неужели вы считаете, ваше величество, что я в погоне за выгодой отправила из деревни всех мужчин и спрягала за соседним холмом стадо коров в ожидании, что вас посетит божественное озарение и вы решите заехать именно сюда и именно сегодня? Это слишком странно даже для сказок, тем более что я, как вы правильно заметила, могла просто попросить. Именно это, ваше величество, я и собиралась сделать, не надеясь, что вы сочтете возможным почтить своим присутствием простую деревню. Не я зазывала вас в нее и не я вынудила вас принять это решение, чтобы обвинять меня во лжи!

Рейнардо слушал ее, недовольно прищурившись, а Кристина чувствовала, что все ее красноречие разбивается о крепость регентовской защиты. Рейнардо не мог сам быть таким непробиваемым. Но он давно уже никому не верил, и в этом неверии была заслуга Кинтина Керриллара.

— Объясните мне, каким образом вы одолели отряд королевских солдат, и тогда я попрошу у вас прощения, сеньорита Даэрон! — отрезал Рейнардо и выжидающе посмотрел на нее. Кристина стиснула полы сюртука, не слишком рассчитывая на правдоподобность собственного рассказа, но в этот момент герцог Веларде, что-то подняв с земли, шагнул к королю.

— Может, я объясню, ваше величество? — предложил он и протянул Рейнардо коричневое перо. — Или вы сами догадаетесь, что за птица оставила здесь свои отметины?

С этими словами он указал на церковную дверь, щедро исцарапанную шпагами.

— Уверен, что ваши солдаты, если после этой встречи кто-то из них еще в состоянии говорить, с удовольствием подтвердят мои предположения, — добавил герцог и тоже испытующе посмотрел на Кристину. — Сеньорита Даэрон, не сомневаюсь, не желает, чтобы ее имя связывали с именем государственного преступника, потому и молчит. Но если вы пообещаете не ставить подобное знакомство ей в вину, думаю, она согласится ответить на все ваши вопросы с присущей ей прямотой и искренностью.

Кристина выдержала его взгляд — кажется, впервые в жизни — и даже страха не испытала. Герцог бросал ей вызов, но он и протягивал ей руку помощи — в странной, лишь ему свойственной полуобвинительной манере, — и сейчас было нелучшим временем отвергать ее. Желал ли сеньор Веларде лишь защитить и свои земли или преследовал какую иную цель, не имело значения: Кристина вопреки всем здравым смыслам чувствовала, что он на ее стороне, и была ему благодарна.

Рейнардо тем временем недобро усмехнулся.

— С прямотой и искренностью? — так недоверчиво уточнил он, что у Кристины на секунду задохнулась. Кажется, она никому не давала повода усомниться в своей честности, и уж тем более Рейнардо, к которому относилась очень тепло и которому желала только добра. И вот что получила в ответ.

— Как всегда, ваше величество! — скрывая слезы, склонила голову она и посторонилась, пропуская его в церковь, где в подвале ждали освобождения десять сборщиков налогов — чуть больше половины из тех, что вчера вторглись в Кристинины владения, желая поживиться. Рейнардо не стал больше мучить ее подозрениями, столь решительно направившись в церковь, что приставленные охранять его гвардейцы едва поспели за своим королем. Кристина осталась снаружи. Дождалась, когда внутри церкви затихнут шаги, и тяжело опустилась на стоявшую у крыльца скамью.