Я закрываю глаза. Пытаюсь не обращать внимания на холодные чешуйчатые тела, что оплетают меня. Душат.

Я думаю о Дешоне, своём единственном друге. На него всегда можно положиться. Он всегда приходит на помощь, всегда имеет наготове ответ.

А теперь куда-то запропастился.

Дешон

Как только я замечаю клоуна, он исчезает в клубах дыма, оставляя меня в кромешной темноте. Тут я понимаю, что телефона при мне больше нет.

Я один.

Один в непроглядном мраке, в пустоте.

Только глубоко в сердце я знаю, что тут кто-то есть. И больше я не в пещере.

Я чувствую мурашки по коже, покалывание на затылке – верные знаки того, что за мной наблюдают.

– Кто ты? – кричу я в темноту.

В ответ раздаётся хихиканье, какое-то детское и в то же время древнее, будто смеётся душа, давно ставшая пленницей склепа. У меня сразу разыгрывается воображение. Рисует образ маленькой девочки – призрака, бледного как простыня. Она парит передо мной, смотрит на меня пустым взглядом и зовёт по имени.

Игра воображения?

Или девочка и правда здесь, плывёт в черноте на расстоянии вытянутой руки?

Моя кровь леденеет от страха. Делаю шаг назад и спотыкаюсь о камень. Вокруг мерцает, разгораясь, свет.

Я стою посреди кладбища. Совсем как тогда. И я – потерянный и одинокий, но не один.

Совсем как тогда!

Вокруг ничего, кроме выжженной травы, узловатых деревьев и разбитых надгробий, тянущихся в бесконечность.

А свет… Источник света не небо, не фонарь. Свет излучают призраки. Сотни полупрозрачных, бледно-голубых привидений парят над своими могилами. И все как один смотрят на меня молочно-белыми глазами.

Я отступаю ещё на шаг, и тогда раздаётся рёв.

С дрожью обернувшись, я вижу перед собой человека с повёрнутой задом наперёд головой.

– Что вам нужно? – заикаясь, спрашиваю я и ищу, куда бы спрятаться.

– Побегай, – улыбается маленькая девочка. Её лицо пополам разрезает ухмылка. – Давай, вперёд, не то запугаем до смерти!

На этих словах призраки исчезают.

И вдруг будто сотни волков разом завыли в ночи! Я слышу стенания и смех. Ко мне тянутся испачканные землёй ногти, чтобы разорвать на части.

Я не думаю. Бегу со всех ног.

Эйприл

– Эй, тут есть кто-нибудь?

Я ещё чувствую, что буквально мгновение назад держала Дешона за руку, но его нигде не видно. Я никого не слышу. Даже не могу сказать, в туннеле я ещё или нет.

Сердце сжимается от страха. Я одна.

– Привет, Эйприл, – раздаётся голос. Не так уж и одинока, как я думала.

Моргаю, и передо мной появляется клоун.

Мы больше не в темноте подземелья, а у меня на заднем дворе. Небо облачное и хмурое, неподалёку стоит стол с подарками и тортом, меня окружили одноклассники, рядом – клоун. Дети полны неприкрытой ненависти, я вижу это по их перекошенным ртам и сжатым кулакам, а клоун просто ухмыляется своей жуткой острозубой ухмылкой, и его глаза – единственные яркие пятна на сером пейзаже.

– Ищешь друзей? – спрашивает клоун.

– Я… я…

Ухмылка его каким-то образом становится шире – гораздо шире, чем у нормального человека. Казалось бы, пора привыкнуть, но не могу.

– Глупая Эйприл, у тебя же нет друзей, – хихикает он. – Никто не хочет с тобой дружить. Никто!

– Не ври! – говорю я, сжимая кулаки.

Всё это только испытание. Только насмешки клоуна. И всё же в его словах есть толика правды. Я невольно задаюсь вопросом: что, если он не лжёт?

– Почему бы не дать им высказаться самим? – спрашивает клоун. А затем театрально раскланивается и исчезает, звеня бубенцами на башмаках.

Одноклассники остаются.

Прямо передо мной стоит Андре.

Только он не совсем похож на себя: у него кожа тускло-серая и глаза, а голос доносится будто со дна колодца.

– Мне жаль тебя, Эйприл, – признаётся Андре.

– Что?

– Потому-то я с тобой всё время и тусовался. – Он подходит на шаг. – На самом деле ты мне вовсе не нравишься. Я тебя терпеть не могу! Просто вожусь из жалости, потому что никто больше не хочет. Грустно, очень грустно. Вот и притворяюсь твоим другом.

– Это неправда, – лепечу я, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы.

Смахиваю их и вижу, что за Андре стоит клоун. Положил ему руки на плечи, что-то шепчет на ухо.

– Выложи ей всё как есть, – советует он.

– Я считаю тебя скучной, – продолжает Андре, будто даже не догадываясь о злом клоуне за спиной. – Я считаю тебя тупицей. Ты такая тупая, что даже не видела моего притворства.

Он смеётся, противно и жестоко, и почему-то это напоминает хихиканье клоуна. Остальные вторят ему.

– А ещё ты толстая! – кричит кто-то из толпы.

Я оборачиваюсь. Каролина. Снова с парой своих тупых подружек по бокам.

– Толстая и глупая. У тебя никогда не будет друзей. Не говоря уже о парне!

– Да, – говорит Дешон, подходя к Андре. – Неужто ты и впрямь думала, будто мне нравишься? Ты никому не нравишься. Никому!

Я закрываю глаза и оседаю на землю, а одноклассники сжимают кольцо. Они обзывают обидными словами, говорят мне гадости, которые хотели сказать уже давно.

Каролина

Я в ловушке.

Барабаню руками по обитой чем-то мягким крыше. Нет, не крыше – крышке!

Отовсюду и вместе с тем ниоткуда льётся слабый свет, и в нём я вижу, что лежу в длинном ящике.

В гробу!

Я ёрзаю, пытаясь повернуться, но никак не получается. Гроб слишком тесный.

«Помогите!» – сдавленно молю я. Почти шёпотом. Мне нечем дышать. Нечем дышать!

Грудь сдавило. Я вот-вот умру. Задохнусь прямо здесь, и никто не узнает, где я!

Никому даже не будет до этого дела.

Я вела себя ужасно, просто ужасно. Так с какой стати кто-то должен волноваться обо мне? Зачем пытаться спасти девчонку, которая над тобой насмехалась?

Надо мной что-то двигается. Может, снаружи стоит Эйприл?

Я снова стучу кулаками в крышку гроба.

– Помогите! – Я слышу собственный скрипучий, как наждачка, голос.

Звон бубенцов. Хихиканье.

Глухой стук камней о крышку.

И снова.

И ещё раз.

Клоун хоронит меня заживо.

Андре

Я вижу его, Кайла.

В пещере сразу за озером.