За моей спиной поднимался храм Кукулькана, превосходный образец зиккурата высотой почти 100 футов. В каждой из его четырех лестниц насчитывалось по 91 ступени. Вместе с верхней платформой, которая считалась последней ступенью, это составляло 365 — число полных суток в одном солнечном году. Кроме того, геометрический план и ориентировка древней конструкции были откалиброваны с точностью швейцарских часов для достижения зрелищного и эзотерического эффекта: в дни весеннего и осеннего равноденствия сочетание треугольных узоров света и тени создавало иллюзию огромной змеи, извивавшейся по северной лестнице. В каждом случае эта иллюзия длилась ровно 3 часа 22 минуты.

Я отошел от храма Кукулькана в восточном направлении. Передо мной, опровергая распространенное заблуждение, что народы Центральной Америки никогда не пользовались колонной как архитектурным элементом, стоял лес белых каменных колонн, некогда поддерживавших массивную крышу. Солнце ярко сияло в голубом безоблачном небе, и глубокая прохладная тень этого места была притягательной. Я прошел мимо и направился к подножию крутой лестницы, ведущей к соседнему храму Воинов.

Чичен-Ица

На вершине лестницы, которая стала полностью различимой после начала восхождения, находилась гигантская фигура идола под названием Чакмул. Он полусидел-полулежал в странно напряженной и выжидательной позе: согнутые колени смотрят вверх, мощные икры прижаты к бедрам, локти упираются в землю, руки сложены на животе вокруг пустого блюда, а спина согнута под неудобным углом, словно он только что собрался выпрямиться. Если бы он сделал это, то, по моим расчетам, его рост составил бы около восьми футов. Даже в полулежачем состоянии, откинувшись назад, он напоминал сжатую пружину, полную яростной и безжалостной энергии. Его квадратное тонкогубое лицо выглядело неумолимым, равнодушным и твердым, как камень, из которого оно было высечено, а взгляд был устремлен на запад — в направлении, традиционно символизировавшем тьму, смерть и черный цвет.

В довольно мрачном настроении я продолжил подъем по лестнице храма Воинов. В голову лезла назойливая мысль о том, что в доколумбовы времена здесь обычно исполнялись ритуалы с человеческими жертвоприношениями. Пустое блюдо, лежавшее на животе у Чакмула, некогда служило вместилищем для вырванных сердец.

Что за культура создавала и чтила такие жуткие обряды? Здесь, в Чичен-Ице, руины которого насчитывают более 1200 лет, сформировалось смешанное общество из элементов культуры тольтеков и майя. Это общество ни в коей степени не было исключением в своем пристрастии к жестоким и варварским церемониям. Напротив, все великие туземные цивилизации, существовавшие в Мексике, практиковали убийство людей в ритуальных целях.

Бойни

Вилъя-Эрмоса, провинция Табаско

Я стоял у «алтаря младенческих жертвоприношений», созданного ольмеками, так называемой материнской культурой Центральной Америки, более 3000 лет назад. На боковых сторонах блока из цельного гранита толщиной около четырех футов были вырезаны рельефные изображения четырех мужчин в необычных головных уборах. Каждый из них держал в руках здорового, упитанного ребенка, чей ужас выражался в отчаянном сопротивлении. Задняя сторона алтаря была пустой, а на передней изображена другая фигура, державшая на вытянутых руках безжизненное детское тело, словно в знак подношения богам.

Ольмеки являются самой ранней из известных высокоразвитых цивилизаций в Древней Мексике, и человеческие жертвоприношения были для них вполне обычным делом. Две с половиной тысячи лет спустя, к моменту прибытия испанцев, ацтеки были последним (но отнюдь не менее жестоким) народом региона, поддерживавшим эту старинную и глубоко укоренившуюся традицию.

Они совершали это с фанатичным рвением.

К примеру, есть свидетельство, что Ауицотль, восьмой и наиболее могущественный император ацтекской династии, «отпраздновал освящение храма Уицлипочтли в Теночтит-лане, выстроив четыре шеренги пленников перед группами жрецов, которые четыре дня не покладая рук расправлялись со своими жертвами. Только во время этой ритуальной церемонии было убито до 80 тысяч человек».

Ацтеки любили облачаться в кожу казненных жертв. Испанский миссионер Бернардо де Саагун присутствовал на одном из таких ритуалов вскоре после Конкисты.

Свидетелем другого массового жертвоприношения оказался испанский хронист Диего де Дюран. Жертв было так много, что, когда струи крови, стекавшие по храмовой лестнице, «достигли дна и остыли, они образовали огромные сгустки, вселявшие ужас в каждого, кто взирал на это». По некоторым оценкам, ежегодное количество человеческих жертвоприношений в ацтекской империи в начале XVI века достигало 250 тысяч.

Чему служило это маниакальное уничтожение человеческой жизни? По словам самих ацтеков, они делали это для того, чтобы отдалить приближение конца света.

Дети Пятого Солнца

Как представители многих разных народов и культур в Древней Мексике, ацтеки верили в то, что развитие Вселенной происходит огромными циклами. Жрецы категорически утверждали, что с момент сотворения рода человеческого насчитывается четыре таких цикла, или Солнца. Конкиста произошла в эпоху Пятого Солнца, которая продолжается по сей день. Нижеследующее повествование взято из редкого собрания ацтекских документов, известного как «Ватикано-Латинский Кодекс»: