Поздно уже, за полночь. Спит камера. Все спят, как будто мертвым сном, ни единого шороха. Даже Машка не тискает Дашку втихаря…

Карцев закурил. Страшная тишина в камере, гнетущая. Но настоящая жуть в душе. Ведь он и сам вляпался в такую же ситуацию, которая в свое время погубила Егора Пермякова. И обвинение в убийстве представили так, что не отвертеться. Вдобавок еще и опустили… Поговаривали, что Егора тоже опустили здесь, в тюрьме. Ведь ему шили не только убийство, но и изнасилование…

А может, это Егор мстит ему? За смерть Татьяны, за те ужасы, которые он пережил двадцать лет назад… Карцев усмехнулся. Нет, такой вариант полностью исключен. У Егора не было влиятельных родителей, никто не позаботился о хорошем адвокате. Парню отмерили пятнадцать лет. И если он ушел на зону в петушином статусе, то выйти живым оттуда он не мог. А если все же и вернулся на волю, то инвалидом и, если жив до сих пор, то наверняка бомжует сейчас где-нибудь…

– Не спится? – тихонько спросил Левка.

Карцев вздрогнул. Не слышал он, как Ситник спускался со своей шконки, как подкрадывался к нему. Поэтому его появление было внезапным и оттого шокирующим.

– Че тебе надо, придурок? – презрительно, но в общем-то беззлобно шикнул на него Георгий.

– Да мне тоже не спится…

– Ну садись, если не спится.

К собственному своему удивлению, Карцев не стал гнать от себя бедолагу, даже подвинулся, приглашая его к себе на шконку. Смешно переживать за свою девственность после аборта.

– Да я уже сижу, – весело улыбнулся Ситник. – И когда стою, сижу, и когда, лежу… А присесть – присяду…

Он сел на край шконки, пристально вглядываясь в закрытую дверь камеры.

– Что там такое? – насторожился Георгий.

– Да так… Говорят, вчера опять призрак по тюрьме ходил.

– Что, страшно?

– Ну да, боязно.

– Людей бояться надо, а не призраков.

– Люди у нас дикие и злые, но все они предсказуемы. А человек так устроен, что боится того, что выше его понимания…

– Ты что, философ? – пренебрежительно усмехнулся Карцев.

– Нет, просто мне страшно… Говорят, если призрак появился, то быть трупу…

– Не бойся, тебе это не грозит.

– А я и не боюсь. За себя не боюсь. Может, я за тебя боюсь?

– Почему за меня? – встревожился Карцев.

– Ну потому что призрак по твою душу приходил.

– Кто тебе такое сказал?

– Да человек один.

– Какой человек? – в состоянии, близком к панике, спросил Георгий.

В детстве ему часто снился один и тот же сон. Ночью непонятно зачем он открывает входную дверь, а со двора на него набрасывается нечто жуткое, бесформенное и как будто бестелесное. Сколько раз он просыпался в холодном поту… Сейчас ему казалось, что это нечто трансформировалось в тщедушного Ситника. Казалось, что это противоестественное чудовище вот-вот набросится на него, погребет его под своей кошмарной и парализующей тяжестью…

– Который привет тебе передает… Не берусь утверждать, но, кажется, ты кого-то очень сильно обидел…

Левка не стал набрасываться на него, он всего лишь хлопнул его ладошкой по спине. Что-то тонкое и острое вонзилось в кожу, и все тело вмиг онемело.

Сознание еще пыталось осмыслить произошедшее, а тело уже омертвело. Сердце остановилось, кровь застыла в жилах… Карцев чувствовал, что умирает. Но страха не было. Абсолютно никаких чувств и эмоций…

Олеся не скрывала своего удивления.

– У тебя еще целых четыре дня больничного.

– У нас нет больничных, – улыбнулся Андрей. – У нас есть освобождение от исполнения служебных обязанностей.

– Что в лоб, что по лбу…

– Вот только в лоб не надо. Хватит того, что затылок причесали.

– Не хватит, а более чем… Ну не ходи ты никуда, побудь еще немного дома, – капризно попросила она.

– Да я туда и обратно, – не сдавался Андрей.

Из больницы его уже выписали, дали две недели освобождения, но надоело ему сидеть дома. Даже Олеся была не в силах удержать его на больничном. Чувствовал он себя неплохо, на ногах держался уверенно, с памятью все в порядке, соображалка работает вроде бы исправно.

– Одна нога здесь, другая там…

– Ну нет, тогда уж обе ноги на свою службу тащи. Раздваиваться мне тут не надо.

– Может, там внизу, двое с топором стоят. И раздвоят, и четвертуют, – пошутил Андрей.

Как оказалось, неудачно.

– А если, правда, стоят? – всерьез разволновалась Олеся.

– Да ладно, не будет ничего…

– Как будто ты не понимаешь, что произошло. Тебя же нарочно по голове ударили. Кто-то подстроил… У вас же в тюрьме одни уроды сидят, они же не могут по-человечески…

– Не преувеличивай. Нормальных людей тоже хватает.

– А по голове ненормальные бьют…

– Наша служба и опасна и трудна… И весела… Лыпарев говорил, что тюремный призрак совсем распоясался. Три раза появился – три трупа…

Андрей ожидал, что Олесю заинтересует эта тема. Глядишь, и хандра пройдет. Но она лишь с досадой отмахнулась.

– Плевать я хотела на ваши привидения… Завязывал бы ты со своей службой. Столько работы вокруг…

– Сколько?

– У тебя же юридическое образование…

– Ну и что?

– На фирму какую-нибудь устройся, юрисконсультом. И спокойней будет, и зарабатывать будешь больше.

– Спокойней?.. Знаешь, я скуки не боюсь, – отшутился он. – Но где найти такую фирму, чтобы меня с руками и ногами оторвала?

– Ну и разговоры у тебя сегодня, мой дорогой. То одна нога здесь, то с руками и ногами. Жуть какая-то.

– Обещаю тебе быть осторожным и не рассыпаться на запчасти.

– Если обещаешь, тогда иди. Но чтобы к обеду был дома. Что тебе приготовить, соус или плов?

Андрей не стал надевать форму, чтобы у начальства не возникло иллюзий, будто он готов немедленно приступить к исполнению служебных обязанностей. Да и Лыпареву расслабляться не стоит, ему еще четыре дня, до понедельника замещать начальника оперчасти.

На проходной контролер не пожелал пропускать его без пропуска. Незнакомый парень, угрюмый, смотрит букой. Пришлось Андрею представиться и предъявить все необходимые документы. Но этого оказалось мало.

– Извините, товарищ майор, но пропуск ваш устарел. Сейчас у нас новые пропуска. Я сейчас начальника караульной службы вызову…

– Вызывай, садовая твоя башка.