Вадим продрог, пока поймал машину.

– На Белинского.

– Хоть к самому Белинскому! – задорно подмигнул ему водитель, ушлый малый с веселым взглядом.

Салон теплый, но с дурным запахом прокисшей лаванды: эффективность подвесного освежителя воздуха была высокой, но с минусовым знаком. Руль, обтянутый пыльным мехом, богомерзкий чертик под зеркалом заднего вида, продольная трещина в нижней части лобового стекла.

– Белинский давно уже умер.

– Можно к нему на могилку, только плати.

– Хватит с меня сегодня кладбищ, – поежился Вадим.

– Что, с похорон?

– Могилка, кладбище, похороны… Тебе самому не тошно об этом говорить?

– Да, не веселая тема… Надо бы сменить пластинку… Как насчет девочек?

– Чего? – с возмущением и восторгом одновременно протянул Вадим.

Он старался не изменять жене, но иногда на него находило, и тогда ему трудно было сладить с собой.

– Ну, девочки есть. Очень хорошие. И недорого, – заговорщицки подмигнул ему веселый малый.

– Ты что, сутенер? – не удержался от любопытства Вадим.

– Ну зачем так грубо?.. Просто есть возможность… Вам же развлечься надо, я вижу… А девочки хорошие, не пожалеете…

– Проститутки?

– Ну, не-ет, о-очень порядочные девушки, – гаденько хихикнул водитель. – Очень-очень. Сама невинность…

– Одна на всех? – усмехнулся Вадим.

– Ага, на всех!.. Есть одна девчонка. Ей уже девятнадцать, но выглядит на четырнадцать. Конституция у нее такая – худенькая, сама девица нежная, глазки, как у ангелочка. Но в постели – сущий демон… Обычно у нее от клиентов отбоя нет, но сегодня она в отгуле… Поехали, я вас к ней отвезу. Она квартирку здесь недалеко снимает, на Тургенева…

– Так отгул же у нее, – замялся Вадим.

«И хочется, и колется, и жена не велит…»

– А ты на время посмотри. Половина двенадцатого. Через полчаса сегодня закончится. Логично?

– Нет, не логично, – Вадим с недоуменным видом мотнул головой. – Половина десятого, логично. А половина двенадцатого – нет…

Часы на приборной доске автомобиля могли врать, но собственный швейцарский хронометр ошибаться не мог, а он тоже показывал полчаса до полуночи. Да, Вика, говорила, что поздно уже, но Вадим как-то не подумал, что настолько.

Домой надо ехать, к жене. Но Вадим был в том состоянии, когда повинуешься зуду в нижней части живота, а не голосу разума.

– Так что, едем? – спросил водитель, провоцируя на решительный шаг.

И Вадим встал на скользкую тропку. Пока что лишь одной ногой, и не поднимаясь в рост.

– А дорого?

– Было бы дешево, я бы вас не уговаривал.

Логика в словах сутенера послужила дополнительным толчком. Вадим был опасно близок к тому, чтобы поставить на шаткий мост вторую ногу.

– Сколько?

– Если до утра, то двести бакинских. Поверьте, оно того стоит.

– А если нет?

– Никто еще не жаловался… Но если сомневаетесь, можете просто глянуть на Соньку. Не понравится, заставлять вас никто не будет. Домой отвезу, и все дела. Тут как раз по пути…

Вадим промолчал, и водитель расценил это как знак согласия.

Сонька жила в старом трехэтажном доме. Длинная арка, тесный темный двор, загаженный подъезд, запах тлена.

На лестничном пролете между первым и вторым этажом, откуда-то из темноты под ноги Вадиму выскочила кошка. Мяукнула истерично, с отзвуком злобного рыка. Он не смог разобрать, какого она цвета, но ощущение было, что кошка черная. Вадим вспомнил гадкого чертика под зеркалом заднего вида, запаниковал.

– Давай, домой меня вези, – протрезвев, неуверенно потребовал он.

– Ты что, испугался?.. Я, если честно, тоже… Да ты не волнуйся, у Соньки светло и кошек нет. И вообще…

– Нет, домой.

– Да мы уже пришли. Только глянешь, и обратно…

Сонька открыла дверь по первому звонку. В прихожей за ее спиной горел свет, и сама она была светлой и ясной, как солнечный день. Она действительно выглядела юной. Черты лица не совсем правильные, но нежные, по-детски слегка размытые. Милая, приветливая улыбка, наивный и не тронутый пороком взгляд ласковых глаз. Худенькая, хрупкая, беззащитная… Не верилось, что за всей этой девичьей чистотой стоит разврат. Но Вадим-то знал, куда пришел. И зачем…

Прав оказался сутенер, сложно было устоять перед этой порочной копией ангельского целомудрия. Да Вадим и не сопротивлялся низменному желанию разрушить и растоптать лживую невинность…

– Сонька, принимай гостей! – весело подмигнул ей сутенер.

Девушка мягко и загадочно улыбнулась, посторонилась, пропуская в дом ночных визитеров. Поймав на себе похотливый взгляд незнакомого мужчины, с лицемерным смущением плотней запахнула полы домашнего халата.

– Отдохнула? – фривольно огладив низ ее спины, спросил водитель.

– Не совсем, – притворно потупив глазки, сказала она голосом Насти, сказочной красавицы из роувского «Морозко». – Спать я ложилась.

– Спать одной – деньги на ветер, – неуклюже пошутил сутенер. – Сотку заработать хочешь?

Застенчивая улыбка на ее сочно накрашенных губках означала «да».

– Деньги вперед! – метнув на Вадима взгляд, потребовал водитель.

Он ничуть не сомневался в том, что клиент легко расстанется с деньгами.

Вадим рассчитался с ним, и остался наедине с девушкой.

– Тебе, правда, девятнадцать? – раздевая девушку глазами, на всякий случай спросил он.

– Нет, – в привычной своей манере потупила она глазки. – Летом будет девятнадцать.

– А сейчас восемнадцать?

Она промолчала, позволив ему самому подтвердить правильность собственного предположения.

– Ну, если восемнадцать… Спать, говоришь, собиралась?

– Да.

– Душ приняла?

Он рукой, почти нежно провел по ее влажным волосам, густым, красновато-коричневого цвета.

– Да.

– Ресницы накрасила, губы напомадила, напудрилась, зачем?

– Не знаю. Привычка.

– На ночь косметику смывают, а ты, наоборот, накрасилась… Клиента ждала?

– У меня не бывает клиентов, – мило и наконец-то порочно улыбнулась она. – У меня бывают любимые мужчины…

– За деньги?

– Хочешь, я отдам тебе свою половину?

Она смотрела на него с подкупающим прямодушием. Но Вадим не верил ей. Это все бутафория, и не откажется Сонька от причитающихся ей ста долларов. Но как она играла свою роль!..