А как хотелось дотронуться до ее руки, чуть сжать пальцы, поднести ладонь к губам, поцеловать пульсирующую жилку на запястье, под бархатистой кожей…

О господи, нашел время для эротических грез!

Но как ни пытался, Хью не мог ничего с собой поделать: видения продолжали сменять друг друга. Вот он поднимает ее руки над головой, так что спина ее выгибается, а потом прижимается к ней всем телом, чтобы почувствовать всю, каждый изгиб и впадинку… Ладонь скользит под юбку, к ямочке под коленом, к чувствительному контуру бедра… А когда она будет разгоряченной и раскрасневшейся от желания…

– Ну вот, – ворвался в его грезы ее голос. – Так лучше?

Сара улыбнулась, довольная, что стол наконец стоит так, как она намеревалась его поставить с самого начала.

Он лишь кивнул, опасаясь выдать себя.

– Вы здоровы? Что-то слишком уж раскраснелись…

О господи!

– Может вам что-нибудь нужно?

«Да, вас!»

– Нет! – выпалил он, слишком уж поспешно.

Да что, черт возьми, случилось? Он смотрел на Сару Плейнсуорт как похотливый школьник, и все, о чем мог думать, – форма и цвет ее губ.

Сара положила руку ему на лоб и пробормотала:

– Плоховато выглядите. Может, воды? Или когда Френсис принесет торт, попросим ее раздобыть для вас немного лимонада: очень освежает.

Хью кивнул, усилием воли заставив себя сосредоточиться мыслями на Френсис, которой всего одиннадцать, которая верит в существование единорогов и которая ни при каких обстоятельствах не должна входить в эту комнату, пока он в таком состоянии.

Сара отняла руку и нахмурилась:

– Горячий, но не слишком.

Странно! Несколько секунд назад он думал, что вот-вот воспламенится.

– Все в порядке! – заявил Хью почти грубо. – Просто хочется торта. Или лимонада.

Она воззрилась на него так, словно увидела третий глаз или кожа его вдруг стала другого цвета – зеленого, например.

– Что-то не так?

– Да странный вы какой-то… на себя непохожий.

– Вот уж не думал, что мы знаем друг друга настолько хорошо, чтобы вы могли делать подобные выводы, – постарался как можно беспечнее ответить Хью.

– Вы правы, – согласилась Сара поспешно. – Думаю… Впрочем, не важно.

– Нет уж, договаривайте!

Беседа ни о чем – блестящая идея! Так он сможет отвлечься от своих мыслей, а она будет сидеть на диване, а не искушать…

– Вы всегда долго думаете, перед тем как что-то сказать, – заметила Сара.

– Это проблема?

– Нет, конечно, нет, просто… немного странно.

– Может, просто я хочу как следует взвесить то, что собираюсь сказать?

Сара покачала головой:

– Нет, не в этом дело.

Хью усмехнулся.

– Хотите сказать, я ляпаю первое, что приходит в голову?

– Нет! – в свою очередь рассмеялась Сара. – Уверена, что нет: вы же человек разумный. – Он только улыбнулся, а она продолжила, стараясь как можно яснее выразить свою мысль: – Когда вы смотрите на меня и подолгу молчите, не думаю, что причиной тому недостаток слов.

Он пристально наблюдал за ней, но теперь Сара замолчала, и ему предстояло догадываться, о чем она думает.

– Выражение вашего лица, – заговорила она наконец, – становится мечтательным. – Она неожиданно подняла глаза, и задумчивость ее сменилась растерянностью. – Простите. Я лезу не в свое дело.

– Не стоит извиняться, – ответил спокойно Хью. – Мне доставляет огромное удовольствие наша беседа.

Сара слегка покраснела и почти застенчиво отвела взгляд. В этот момент Хью понял, что тоже узнал ее достаточно хорошо, чтобы понять: такое выражение лица у нее бывает не часто.

– Итак, – начала она, сложив руки на коленях и откашлявшись, – возможно, нам следовало… Френсис!

Последнее слово она буквально выкрикнула, причем с явным облегчением.

– Простите, что так долго, – сказала девочка, входя в гостиную. – Хонория бросала букет невесты, и мне хотелось это увидеть.

Сара выпрямилась словно ужаленная:

– Как, без меня?

Френсис часто заморгала.

– Боюсь, что так. Но я бы на твоем месте не волновалась: никто не сможет обогнать Айрис.

– Айрис что, бежала?

Сара от удивления открыла рот, и Хью мог бы описать выражение ее лица как смесь ужаса и злорадства.

– Нет, прыгнула, – сказала Френсис, – сбив при этом Харриет с ног.

Хью прикрыл рот рукой.

– О, не сдерживайтесь! Если угодно – смейтесь на здоровье, – бросила Сара.

– Я и не знала, что Айрис в кого-то влюблена, – пробормотала Френсис, с вожделением глядя на торт. – Можно, я возьму кусочек с твоей тарелки, Сара?

Кузина сделала ей знак угощаться и заметила:

– Не думаю, что наша тетушка влюбилась.

– Возможно, она считает, что свадебный букет откроет ей дорогу к истинной любви, – глубокомысленно изрекла Френсис, отломив кусочек глазури.

– Будь это так, – рассмеялась Сара, – я бы прыгнула выше Айрис.

– Знаете, как появилась традиция бросать свадебный букет? – спросил Хью.

Сара покачала головой:

– Спрашиваете потому, что знаете, или потому, что хотите знать?

Он проигнорировал легкий сарказм и начал:

– Получить что-нибудь на память от счастливой невесты считалось добрым предзнаменованием с древнейших времен. Молодые женщины и девушки, тоже мечтавшие удачно выйти замуж, пытались получить амулет на счастье и отрывали лоскутки от свадебных платьев.

– Какое варварство! – воскликнула Френсис.

Хью улыбнулся:

– Согласен. Вот кому-то и пришло в голову, что если уж невесты не в силах изменить традицию, то пусть символы успеха будут хотя бы безопасны для их здоровья и благополучия.

– Наверное, это правильно, – решила Френсис. – Только представьте, в чем останется невеста, если все оторвут по кусочку от ее платья.

Сара фыркнула и потянулась за тарелкой, пытаясь спасти то, что осталось от торта. Френсис уничтожила почти всю глазурь. Хью хотел предложить ей свою порцию, потому что уже съел кусок, пока наблюдал, как она танцует, но поскольку нога лежала на столе, не мог наклониться вперед настолько, чтобы подвинуть тарелку. Оставалось просто наблюдать и слушать болтовню Френсис.

В какой-то момент он, похоже, ненадолго прикрыл глаза и задремал, но неожиданно услышал, как Френсис сказала:

– У тебя вот тут глазурь.