Вероломство Пруссии, в последний момент отказавшейся поддержать Россию, помешало царизму выступить первым — Наполеон опередил его. Но агрессивные планы у царизма в то время были. Встречающиеся в нашей литературе заверения, будто «подобных планов у русского правительства не было и не могло (?! — Н. Т.) быть»[227], и попытки опереться на материалы сборника «Внешняя политика России XIX и начала XX века», которые якобы «опровергают утверждение А. Вандаля» о захватнических планах царизма 1811 г.)[228] выглядят наивно. Дело ведь не в «утверждении А. Вандаля», а в подлинных, официальных документах царизма, таких, как письмо Александра I к А. Чарторыйскому от 6 января, инструкция Г.О. Штакельбергу от 25 февраля и «высочайшие повеления» пяти генералам от 24–29 октября 1811 г. Из того, что эти документы не включили в названный сборник, вовсе не следует, что они перестали существовать, тем более что они уже давно бытуют в литературе разных стран (7. Т. 3. С. 140–145)[229].

Вместе с тем не выдерживает критики и точка зрения М.Н. Покровского, заключившего, что после опубликования переписки Александра I с А. Чарторыйским в 1811 г. «совершенно невозможно говорить о "нашествии" Наполеона на Россию», оказавшемся-де всего лишь «актом необходимой самообороны»[230]. Если бы царизм в 1811 г. начал войну, тогда было бы невозможно говорить о нашествии Наполеона. Но дело обернулось иначе: пока царизм планировал, Наполеон осуществил нападение.

Александр I выехал к армии (из Петербурга в Вильно) раньше Наполеона — 21 апреля 1812 г. Наполеон, узнав об этом, 9 мая оставил Париж (32. Т. 7. С. 250, 461), промчался через всю Европу, по пути устроил грандиозную антирусскую демонстрацию в Дрездене, куда съехались к нему на поклон вассальные монархи, и (в то время как Александр I медлил в Вильно) устремился дальше на восток вслед за своими войсками, которые шли и шли к р. Неман, к западной границе России.

Начало войны

пережая свои войска, стремившиеся к Неману, 22 июня 1812 г. Наполеон прибыл в м. Вильковышки, близ г. Ковно. Здесь на биваке он написал воззвание: «Солдаты! Вторая польская война началась. Первая кончилась Фридландом и Тильзитом. В Тильзите Россия поклялась хранить военный союз с Францией и бороться против Англии. Теперь она нарушила свои клятвы… Россия увлечена роком — да свершится судьба ее!.. Пойдем вперед, перейдем Неман, внесем войну в пределы России. Вторая польская война будет столь же славной для французского оружия, как и первая. Но мир, который мы заключим, будет прочным. Он положит конец тому гибельному влиянию, которое Россия вот уже 50 лет оказывает на дела Европы» (43. Т. 23. С. 528–529).

«Это воззвание, — читаем у Е.В. Тарле, — и было объявлением войны России: никакого другого объявления войны Наполеон не сделал» (32. Т. 7. С. 475). Другие историки вплоть до наших дней утверждают, что Наполеон вторгся в пределы России вообще «без объявления войны» (24. T. 1. С. 160; 34. С. 72)[231]. Оба этих утверждения неверны. Воззвание Наполеона от 22 июня не было объявлением войны. Оно адресовалось не правителям России, а солдатам Франции — с целью оправдать перед ними начало войны и поднять их моральный дух. Объявление войны Наполеон сделал в тот же день, 22 июня, через своего посла в Петербурге Ж.-А. Лористона, который вручил управляющему Министерством иностранных дел России А. Н. Салтыкову надлежащую ноту. «…Моя миссия окончилась, — уведомлял посол официальную Россию, — поскольку просьба князя Куракина о выдаче ему паспортов[232] означала разрыв, и его императорское и королевское величество с этого времени считает себя в состоянии войны с Россией» (9. Т. 6. С. 756).

Весь следующий день, 23 июня, французские войска подтягивались к Неману в районе Ковно. Главный военный инженер Наполеона генерал Ж.-Б. Эбле за день навел через Неман три новых моста в дополнение к старому. В ночь на 24 июня Наполеон приказал начать переправу.

Четыре ночи и четыре дня, с 24 по 27 июня, четырьмя бесконечными потоками по четырем мостам шли через Неман чуть выше Ковно с польской на русскую землю войска 1-го корпуса маршала Л.-Н. Даву, 2-го — маршала Н.-Ш. Удино, 3-го — маршала М. Нея, 1-го и 2-го кавалерийских корпусов (генералы Э.-М. Нансути и Л.-П. Монбрен) под общим командованием маршала И. Мюрата. Замыкали это грозное шествие полки Старой и Молодой гвардии во главе с маршалами Ф.-Ж. Лефевром, Ж.-Б. Бессьером, Э.-А. Мортье[233].

Сам Наполеон с начальником своего Главного штаба маршалом Л.-А. Бертье и неизменной, теперь особо подтянутой и взволнованной свитой наблюдал за прохождением войск с высокого холма на западном берегу Немана. Он мог быть доволен. Его армия шла на войну, как на парад, — сомкнутыми рядами, с развернутыми знаменами, в образцовом, до автоматизма, порядке, мерной поступью конских копыт и солдатских сапог. Усачи-гренадеры в медвежьих шапках с красными султанами, богатыри-кирасиры в нагрудных латах, нарядные гусары в алых ментиках, строгие драгуны в касках с конскими хвостами, артиллеристы, понтонеры, музыканты шли мимо своего императора и восторженно его приветствовали. Они верили в его звезду, привыкнув к тому, что там, где Наполеон, — всегда победа, и отправлялись в очередной поход с воодушевлением и самоуверенностью, как это запечатлел Ф. И. Тютчев: