«Ну, это мы еще посмотрим», – подумала я про себя, а вслух спросила:

– Кроме этих случаев с письмами, было еще что-то подозрительное? Может быть, какие-то конфликты или что-то в этом роде?

– Не-ет, что вы! Во-первых, Валька не такой человек, а во-вторых, нам тут иногда пообедать некогда, не то что конфликтовать. Нет, конфликтов не было. Это все письма – помяните мое слово.

– Кстати, о письмах. Вы видели хотя бы одно из них?

– Нет. Ей приходили на новую квартиру. Ну, в смысле, на ту, которую она снимала. Новой ее, конечно, не назовешь… Валька их находила у себя в почтовом ящике – ни конверта, ничего – просто листок бумаги. И читала, как я понимаю, всегда дома, никуда не носила.

– То есть вполне возможно, что они обнаружатся при обыске?

– А что, и обыск будет?

– Ну, если при вскрытии факт самоубийства не подтвердится – вполне возможно.

– Ага, значит, вы тоже сомневались! Я же говорила!

– Ирочка, вскрытие по факту смерти проводится в любом случае, независимо от того, имеются ли сомнения в ее причинах.

– Ну и… все равно. Все равно это не самоубийство.

– Так как же насчет писем? Допускаете вы, что Валя могла хранить их в квартире?

– Н-нет, вряд ли. Думаю, она скорее всего вообще их не хранила. Особенно если не планировала ни к кому обращаться за помощью. А она, похоже, не планировала… А на квартире, мало ли, мать могла наткнуться… нет, думаю, не хранила. Но это, конечно, только мое мнение. Может быть, в квартире какое и завалялось. А зачем они вам?

– Ну, иногда, имея письмо, можно догадаться, кто его отослал.

– Боюсь, это не тот случай. Все было отпечатано на стандартном принтере, на стандартной бумаге. Кто угодно мог сделать. Валька даже говорила, что, когда первое получила, подумала, что это шутка. Подумала, что это я, – представляете?

– А конвертов, значит, не было?

– Не было.

– А что-нибудь еще Валя говорила вам об этих письмах? Какие-то характерные особенности?

– Да нет… нет, больше вроде ничего.

– Кстати, вы упомянули о первом письме – не припомните, когда именно оно пришло?

– Когда? Хм… когда… Когда перешла к своему заму. Вот, приблизительно тогда…

– До или после? Сосредоточьтесь, Ирочка, это очень важно.

– После. Точно после. Потому что она первое время еще такая радостная ходила… ничего такого не замечалось… Квартиру сняла… Да! Да, точно. Вот после того, как она переехала – какое-то время прошло, – и началась вся эта кутерьма.

– Хорошо. Ну, на сегодня, пожалуй, все. И так я вас после трудового дня задержала…

– Да нет, ничего. Если бы вы еще нашли тех, кто эти письма присылал. Ведь Вальку-то… убили ее, точно вам говорю.

Поскольку к концу нашего разговора Ира окончательно убедилась, что я не имею никакого отношения к таинственным авторам криминальных писем, и перестала меня бояться, я все-таки отвезла ее домой, хотя и на этот раз она долго отнекивалась, но уже не из-за страха, а из вежливости, потому что жила очень далеко от центра.

Приехав домой, я первым делом неспешно закурила и начала готовить кофе. Алексей сказал, что сегодня не придет, так как ему нужно поработать над делом, а я его, видите ли, буду отвлекать. Ну и пожалуйста!

Впрочем, после проведенных вместе волшебных выходных я готова была смириться с небольшой разлукой. Тем более что мне и самой хотелось посидеть в тишине, «поработать над делом».

Еще в кафе, когда я разговаривала с Ирой, меня смутило одно небольшое несоответствие: из разговора с Валиной мамой я поняла, что она начала ходить «хмурая» приблизительно с того времени, когда арестовали Андрея. А Ира утверждала, что неприятности с письмами начались гораздо раньше. Впрочем, не «гораздо», если учесть, что и на квартире-то на новой своей она жила, по словам мамы, всего лишь месяц.

Кстати, и этот факт тоже, несомненно, должен что-то означать. Что, например? А то, что, если вы живете в квартире один, вам гораздо легче устроить какую-нибудь пакость, чем если вы живете с мамой. Навряд ли кто-то рискнул бы подбросить им дохлую мышь.

Но почему же все-таки такое несоответствие в периодах? Конечно, совершенно очевидно, что девочка была довольно скрытной (вообще у них с Андреем, похоже, было много общего в характерах) и, кроме того, первое время и сама не воспринимала эти письма серьезно. Даже подозревала, что это шутит подруга. Поэтому мать сначала ничего и не замечала. Разве что этим объяснить… А потом, когда давление стало усиливаться, ей все труднее было скрывать свое волнение. И этот период пришелся как раз на то время, когда Андрей попал в тюрьму. Ну да – ведь и Ира рассказывала, что серьезные неприятности начались лишь в самое последнее время.

Что ж, будем считать, что это выяснили. Теперь разобраться с планами на завтра.

Задумавшись о планах, я вдруг сообразила, что как-то совершенно незаметно у меня в разработке оказалось два дела вместо одного. Что ни говори, а кости не врали – и происшествие оказалось неожиданным, и планы мои изменились круто.

Однако у меня не было и мысли отказаться от второго расследования даже в том случае, если бы между этими делами в итоге вообще не оказалось ни малейшей связи. Достаточно было вспомнить лицо Валиной мамы, чтобы понять, что уж эту-то сволочь я найду, чего бы мне это ни стоило. Пускай никто не заказывал мне второго расследования. Я сама себе его закажу.

Тут мне пришла мысль о том, что ничто в этом мире не дается нам даром. В кои-то веки захотела я на халяву сорвать с клиента двойной гонорар, так нет – выходит так, что и вторую половину мне тоже придется отработать. Но, впрочем, это не расстроило меня. Скорее обрадовало. Ведь расследование по делу Вали я бы проводила в любом случае.

Завершив на этой оптимистической ноте размышления о финансах, я снова предалась размышлениям о ближайших планах.

Если уж теперь у меня в разработке находятся два дела, то очевидно, что и действовать придется по двум направлениям. Завтра часикам к десяти утра нужно будет нагрянуть к Мельникову для ознакомления с результатами вскрытия. Поскольку это Валино дело тоже курирует он, то бумаги придут к нему по-любому.

Бедный Андрюша! Он и так уже каждый раз вздрагивает при моем появлении. Еще немного, и не миновать ему консультации у психотэрапэвта. Ну, ничего – вместе пойдем. Я захвачу с собой резиновую крышечку, найденную на глиняном пустыре (которую я все еще бережно сохраняла, хотя ничто не указывало на то, что она когда-нибудь сможет обозначиться в этом деле), а Андрюша захватит меня. Так и пойдем…

Но что-то я отвлеклась. Итак, по делу Вали завтра с утра – к Мельникову. А по делу Андрея, думаю, стоит еще раз попытаться попасть в этот загадочный «Икс», поход в который у меня срывался уже дважды. Просто наваждение какое-то. Как только соберусь в клуб – обязательно что-нибудь случается.