– И ты думаешь, что Софья на то будет спокойно смотреть?

– Софья в то время уже будет сидеть в монастыре, приговоренная еще раньше за измену и злонамеренные козни против своего брата. Или ты думаешь, я зря с иезуитами общаться начал? Пришли они ко мне. Сами. Повинились, сказав, что Софья их попыталась нанять, дабы меня отравить. Письма показали. И пояснили, что таким богоугодным делом для добрых христиан заниматься не пристало.

– Вот ведь… – медленно и со вкусом выругалась Наталья Кирилловна.

– Так что мне и жениться нужно только для того, чтобы Софья формально более не имела никаких прав на регентство. Женюсь. Да и велю ей держать ответ да дела сдавать в Думе, перед лицом бояр. Дескать, спасибо, сестрица, да только дальше мы сами.

– Ты думаешь, она придет?

– Нет, конечно, – усмехнулся Петр. – Я уверен, что она в армию попытается сбежать. К возлюбленному своему. Но я к такому повороту дел готов уже сейчас. Мои конные егеря все дороги контролируют и днем и ночью. Да и иного пути, кроме как по моей дороге, туда нет. Не по Дикому полю же она бежать решит? Татар-то оттуда еще не выбили.

– Хорошо, – кивнула Наталья Кирилловна, – с этими… все понятно. А что с армией? Ты о ней подумал? Васька хоть и олух царя небесного, но голова. Без него кто руководить станет? Все дело ведь расстроится, и опять многие тысячи рублей уйдут в бездну. Да жизни человечьи.

– Подумал, матушка. Конечно, подумал. Помнишь, как я настаивал на том, чтобы правой рукой Василия в походе стал Григорий Косагов? Он на голову толковее Голицына в делах ратных. Я с ним имел несколько разговоров и дал необходимые наставления, пояснив, какие сложности его ждут во время осады Азова. Кроме того, в сентябре я отправлю ему обоз с продовольствием, дровами, огневыми припасами и теплой одеждой.

– Он знает, что Василий сбежит?

– Я его предупредил, что это возможно, и объяснил, что делать после того. Конечно, громкого успеха не будет, но Азов возьмут, что уже неплохо. В общем, у меня все продумано. Осталось только твое благословление на свадьбу получить. Ради такого дела я готов даже на Прасковье Лопухиной жениться, несмотря на то что она не только дура редкой чистоты, но и эта сама партия нам совершенно невыгодна.

– Невыгодна?! Почему? – искренне удивилась Наталья Кирилловна.

– Для чего ты присматривалась к Лопухиным?

– Чтобы получить поддержку их рода…

– Многочисленного, но захудалого рода, – продолжил Петр. – Среди них практически нет достойных мужей. Одни дурни бестолковые. Иначе бы не опустились столь низко. Тем более имея столь великое число, хоть кто-то да мог пробиться и отличиться. Но нет. Бараны. Ну и какой смысл таких болванчиков брать в союзники? Помочь реально они ничем не смогут, ибо умом слабы, а в государственных делах это первое дело. Без ума тут даже полы мыть и то не стоит. Им просто ничего доверить не получится без оглядки и постоянного контроля. Хороши союзники, ничего не скажешь. Но кормить их придется. Да местами хорошими награждать. Все-таки родичи – не поймут. Да и никто не поймет.

– Но поддержка в Боярской Думе…

– Думу, любезная матушка, я вот как держу, – Петр сжал кулак. – Там и без этих дубинушек голосов за меня достаточно. Лопухины станут в нашем деле только помехой. Представь только, сколько мороки будет потом их тихо убирать с этих должностей, затирая и отодвигая подальше.

– И что ты предлагаешь? – после минутной тишины спросила царица-мать.

– Лучше всего сейчас взять в жены какую-нибудь сиротку. Просто для того, чтобы проблем меньше было.

– А если бы сам выбирал? – лукаво улыбнувшись, спросила Наталья Кирилловна. – Ведь наверняка сам уже кое-что присмотрел.

– В предстоящей развязке очень сильно пострадают Голицыны. Это настроит их против нас. Что не очень правильно. Даже если и покарать только самого Василия Васильевича с детьми и женой, остальные на то могут обидеться, да не просто так, а затаив злость. Родич как-никак. А они, в отличие от Лопухиных, род влиятельный. Там немало толковых и головастых людей, с которыми можно иметь дело. Поэтому я бы выбрал жену из их рода, но не из Васильевичей, а из других ветвей. Например, у Михаила Андреевича старшая Машка меня на год младше и свободна от обязательств[33].

– Хочешь, чтобы они промеж собой дрались?

– Именно, – усмехнулся Петр. – Именно по этой причине я хочу покарать что Василия, что Софью честь по чести. Боярским приговором. Чтобы ни у кого никаких подозрений не было. Причем я полагаю провести дело так, что бояре их к смерти приговорили, а я – помилую, заменив казнь постригом в монахи да искуплением пожизненным в далеком северном монастыре.

– Хорошо, – чуть подумав, кивнула Наталья Кирилловна. – Ты верное дело говоришь. А Лопухины… так я им ничего и не обещала. Одними намеками обходилась.

8 июня 1689 года. Окрестности Азова

Григорий задумчиво почесал бороду и глянул в сторону оборонительных сооружений Азова. Земляной редут, обильно поросший травой, был усеян малокалиберными пушками и людьми. За ним виднелись обветшалые стены старой каменной крепости. Ничего серьезного, но все равно картина не выглядела радужно – для пришедших с Голицыным войск такое штурмом не одолеть. Ведь даже если редут получится взять, то удерживать его придется под постоянным обстрелом из старой крепости, которую, не разбив стены, занять не выйдет. А ломовых пушек они с собой так и не привезли в достатке.

Однако Василий этого не понимал или не хотел понимать. Он вообще словно с ума спятил после того письма, что получил несколько дней назад. Хотя и до того тревожный был много больше обычного. Подумаешь, племянница за Петра Алексеевича выходит. Радоваться ведь должен. Помирятся наконец. А он – нет. Как с цепи сорвался. Вон даже штурм решил проводить, лишь бы скорее с делом покончить…

– Чего ждешь?! – раздраженно крикнул Василий Григорию. – Вперед! – Но Косагов ему ничего не ответил. Даже не взглянул. Лишь вздохнул, перекрестился и повел полки на приступ.

«Безумный и бессмысленный штурм», – пронеслось в голове у Григория, прекрасно представлявшего диспозицию и расклад сил. В общем, так и получилось.

Османы видели, что русские войска стали строить полки[34]для атаки, так что едва только войска вошли в зону обстрела, как вся Азовская крепость окуталась белыми дымами от сгоревшего пороха, а по полкам ударили десятки ядер, отскакивающих от земли как резиновые мячики и выбивающих людей целыми группами.