– Ты еще можешь спасти людей.

– Убив короля, – сказала я, тяжело моргая. – И ты думаешь, я смогу?

Некоторое время мы сидели молча. Я уставилась на свои руки, сложенные на коленях.

– Послушай, Руби, – он наклонился вперед, и я встретилась с ним взглядом. – Я точно знаю, что сейчас ты стала намного сильнее, чем когда пришла сюда. Брат Тисл думает, что ты не просто еще одна Огнекровная с дурным характером.

Я слабо улыбнулась в ответ на его попытку поддразнить меня.

Масляная лампа тускло горела, заставляя тени плясать по комнате.

– Почему ты здесь? – спросила я, уставившись на его угрюмо сжатые губы, и пожалела, что не вижу его глаз.

– Брат Тисл, – ответил он. – Он подобрал меня, когда мне больше некуда было идти.

– Что случилось с твоим домом?

Он покачал головой.

– Ничего. Я ушел.

Я ждала большего, но он ничего не сказал.

– Ты сражался на войне?

– Меня готовили, но я никогда не сражался.

В его голосе прозвучало нечто, что говорило о сожалении или позоре, возможно, горечь.

– Тебя обожгло на пожаре?

Его губы сжались.

– Хотела спросить: «Где тебя так изуродовали?»

– Ты же сам ничего не рассказываешь, поэтому приходится выспрашивать.

– Не стоит любопытствовать. Все равно это не твое дело.

Мои руки сжались в кулаки, и спокойствие улетучилось, как туман. Всегда одно и то же. Как только я подбиралась ближе, он отталкивал меня с силой, мощнее порывов северного ветра. Никто другой не заставлял меня чувствовать себя такой живой и никто не мог рассердить меня так, как он.

– Конечно, это не мое дело, – горячо сказала я. – Кто ты, почему ты здесь. Почему тебя так заботит король и его трон. Я должна просто отправиться на смерть, не зная, почему ты меня послал.

Он так резко поднялся, что стул накренился и упал на пол.

– Думаешь, я хочу, чтобы ты умерла? – его грудь поднималась и опускалась очень быстро. – Что я с радостью пошлю тебя на смерть?

Я почувствовала покалывание на коже. Ни разу он не проявил таких эмоций. Но, как всегда, гнев его быстро утих. Я откинулась на спинку стула и положила ладони на стол.

– Да! И вот что я думаю. Ты назвал меня слабой, угрожал мне, унижал меня и заставил меня так разозлиться, что я потеряла контроль и чуть не навредила тебе. А в день моей смерти ты, вероятно, учредишь новый праздник. – Я вскинула руки вверх, тепло заливало мне лицо. – День смерти Огнекровной. Скатертью дорога, Руби!

Он подошел ко мне, дыша легким холодом.

– Ты так…

Я вздернула подбородок, встала из-за стола и подошла ближе.

– Безумна? Вспыльчива? Опасна? Я все это слышала раньше. Придумай что-нибудь новое.

– Плюс к этому, – сказал он, и голос его зазвенел, – ты еще и слепа. Некоторым приходится думать и о других. Ты же заботишься только о себе.

Глаза мне закрыло красной пеленой. Это заявление было настолько несправедливым. Никогда в жизни я не жила так, как хотела. В детстве мне не разрешали сердиться, чтобы я не потеряла контроль над теплом. Я поступила эгоистично лишь раз, опробовав свой дар, и была быстро и беспощадно наказана самым мучительным и страшным способом. Из-за меня пришли солдаты и убили единственного человека, которого я любила. Я потеряла свою мать и месяцы жизни из-за короля. Теперь я тренировалась с утра до ночи, чтобы выполнить задание, разработанное двумя Ледокровными, задание, которое, если увенчается успехом, принесет пользу королевству, но может стоить мне жизни. Все, что я делала, было вовсе не для моего блага.

Аркус и Брат Тисл не доверяли мне настолько, чтобы раскрыть свой план.

– Если бы это было правдой, – сказала я гудящим от гнева голосом, – я бы взяла лошадь и уехала. Я бы поехала к океану, пробралась на корабль и никогда больше не вернулась бы на эту проклятую землю. Может, я так и сделаю!

Я повернулась к двери, но он схватил меня за плечо.

– Не сделаешь. А знаешь, почему? Ты хочешь убить короля больше всех. Вот почему ты вернулась.

Я обернулась и посмотрела на него, моя рука зудела от желания снять с него капюшон, чтобы увидеть его полностью.

Он был совершенно неподвижен, словно статуя, вырезанная изо льда. Я открыла рот и закрыла его.

– Хочешь что-то сказать? – спросил он. – Скажи.

– Ты был там ночью, когда умерла моя мама? – спросила я напряженным голосом. – Ты был одним из солдат?

Подозрения давно роились в моей голове, но спросить об этом я осмелилась только сейчас, сильно расстроившись.

Его рука сжала мое плечо, лицо было всего в нескольких сантиметрах от моего.

– Ты хочешь это услышать? Чтобы ненавидеть меня еще сильнее?

Он опустил руку и сделал шаг назад, снимая плащ, под которым была тонкая туника.

– Можешь убить меня прямо сейчас, если тебе так хочется, – сказал он мягким и глубоким голосом. – Если хочешь, чтобы я страдал. Может, тебя развеселит, если ты поймешь, что я чувствую боль. Может, тебе станет легче, если я исчезну.

Я тяжело дышала, сердце пульсировало кипящим жаром.

– Ты был там? – спросила я тихо.

Сжав челюсти, он помолчал и, наконец, ответил:

– Нет, но ты ведь веришь только в то, во что хочешь. Зачем ты вообще сюда пришла?

Гнев угасал. Я покачала головой.

– Попросить прощения и… потому, что я хочу знать, кто ты.

Аркус издал длинный вдох.

– Правда, Руби, в том, что неважно, кто я, если ты проиграешь. Если я завтра умру, мир останется прежним – таким, как сейчас.

Он подошел ближе.

– Все зависит от тебя. Если ты потерпишь неудачу, для этого королевства не останется даже надежды. Ты понимаешь, что я имею виду.

Его рука поднялась, и замерла в воздухе, в сантиметре от моей щеки, как будто он не мог заставить себя прикоснуться ко мне.

– Мир останется прежним, – повторила я с горечью его слова. – Ты говоришь, что не нуждаешься в жалости, и теперь я знаю почему. У тебя её уже и так полно для себя любимого.

Его рука упала. Он отступил.

Я шагнула вперед, сжав кулаки от внезапной ярости от того, что его так легко оттолкнуть.

– Мне не все равно, если ты умрешь, глупый ты козел. Я буду скучать по тебе. Как скучала, когда ты ушел на несколько дней, и я не знала, где ты и когда вернешься.

Голос сорвался, меня накрыло волной гнева, боли и тоски. Я не могла помочь себе. Но на каком-то уровне я чувствовала, что и он одинок, как и я, и, может, ему не обязательно быть одному. Может, и мне не обязательно.