– Значит, ты хочешь умереть на арене, как и другие Огнекровные?

– А смерть, которую ты запланировал для меня, лучше? Если король убьет меня за уничтожение трона? И это при условии, что у меня хватит сил на трон. И при условии, что мы сможем пройти мимо охранников замка. Ты, кстати, тоже будешь мертв, если нам это не удастся. Надеюсь, что награда, какой бы она ни была, стоит того.

Он медленно приподнялся на локтях.

– Если бы я мог позволить себе быть полным эгоистом, я бы не отпустил тебя к королю. Я бы схватил тебя в охапку и увез подальше отсюда, в безопасное место.

Мои ресницы затрепетали, по коже прошла волна приятного волнения. Пелена гнева перед глазами начала исчезать.

Я откинулась назад и обвила руками колени. Я бы схватил тебя в охапку и увез подальше отсюда, в безопасное место. Давно уже никто не пытался защитить меня. Часть меня жаждала свернуться в его объятиях и согревать его теплом так же, как его слова согревали меня. Но, когда я коснулась его в прошлый раз, он попросил мне остановиться.

Он перевел дыхание и, когда снова заговорил, его голос был ровным.

– Но я не могу думать только о себе. Ты знаешь, что происходит с моим народом. Ты знаешь, что случилось с тобой. Так больше не может продолжаться.

Я прижала ладони к земле и сосредоточенно смотрела вдаль.

– Почему я? Ты не веришь в пророчество. Ты сам сказал, что я просто еще одна вспыльчивая Огнекровная.

Он поднялся с земли и сел, опершись локтями о согнутые колени. Там, где не было шрамов, кожа его была гладкой и молодой, хотя по глазам было видно, как много он пережил, и поэтому казался старше.

– Разве есть ещё кто-нибудь, кроме тебя? – спросил он. – Еще один Огнекровный, кто сможет это сделать?

– А если я уничтожу трон? Когда все закончится, ты просто собираешься, – я махнула рукой, – исчезнуть? Раствориться в тумане?

– С того момента, как мы уйдем из аббатства, и до тех пор, пока не вернемся обратно, я буду защищать тебя даже ценой своей жизни.

Я посмотрела на Аркуса и вспомнила утверждение брата Тисла, что Ледокровные чувствуют намного больше, чем показывают. Биение моего сердца ослабло, и туман начал рассеиваться.

– А если я умру там? – спросила я. – Заберут ли мое тело? Или они просто повесят мою голову на столбе у ворот замка?

Он ударил кулаком по земле, оставив в ней вмятину.

– Ты должна верить, что сумеешь победить. Где твоя ярость? Твой огонь? Ты уже сдаешься?

– Я не сдаюсь! Но вы должны были рассказать мне все с самого начала, чтобы я знала, что меня ждет!

– Ты хочешь гарантий, – сказал он. – Гарантий, что все пройдет, как надо. Но ведь так не бывает, Руби.

Я пожала плечами. Он был прав. Уткнувшись носом в колени, я хотела стать невидимой.

– Пожалуйста, уходи, – пробормотала я. – Я хочу побыть одна.

Аркус тяжело вздохнул, но я не услышала, как он поднимается, чтобы уйти. Наконец, я подняла голову.

Он смотрел на дорогу, ведущую к аббатству с юга. У него был благородный профиль. Должно быть, он был очень красив до того, как его обожгли. По моей коже пробежали мурашки. Он и сейчас красив.

Я отвернулась. Я не хотела, чтобы у меня возникали такие мысли о нем, сейчас или когда-нибудь потом. Я дура, что позволяю им появляться. Он не виноват, что огонь в моей крови заставляет меня чувствовать то, чего не мог чувствовать он. Сейчас мне хотелось, чтобы моя кровь была немного прохладнее, больше похожа на его.

– Ты спрашивала меня, как я обжегся, – сказал он едва слышным шепотом. – Мастер Огненной крови пытался убить меня.

Я хотела остаться равнодушной, но мне это не удалось. В одно мгновение я поняла и первоначальный страх, и враждебность Аркуса ко мне. Я пригрозила обжечь его так сильно, что даже его любовница сбежит от него в ужасе. Впившись ногтями в ладони, я попыталась отогнать чувство вины.

– Он застал меня врасплох. Меня заманили в ловушку, где я оказался в одиночестве. Я был беспечным дураком. После всех тренировок с оружием и схваток я не успел нанести ни одного удара, очутился на земле, а горло сдавило так сильно, что я даже не мог кричать в агонии.

Мне потребовалось время, чтобы снова заговорить.

– Где ты жил?

– При дворе короля.

Моя голова дернулась, глаза расширились. В сумерках его силуэт казался выше.

– После смерти отца я взял его титул и обзавелся несколькими могущественными врагами. Людьми, которые хотели избавиться от меня.

Мое сердце застучало в ушах от осознания того, что Аркус был титулованной особой.

– Почему?

Он слегка пожал широкими плечами.

– Я не оправдал их надежд. Они хотели, чтобы я был, как отец, а я был другим.

– И… ты думаешь, эти люди подослали к тебе убийцу?

Он кивнул.

– Я считаю, они полагали, что совершив убийство, они не просто избавятся от меня, но еще и разожгут ненависть к Огнекровным, потому что это выглядело как нападение.

– Зачем ты мне все это рассказываешь?

– Ты говорила, что я тебе ничего не рассказываю. Пытаюсь исправиться.

В груди у меня потеплело. Он, наконец, доверился мне.

– Зачем кому-то разжигать ненависть, когда её уже так много?

– В то время король планировал заключить мир с Огнекровными на южных равнинах. Но некоторые бароны претендовали на эти земли, независимо от того, кому они принадлежали. Убить или убрать с пути Огнекровных было им выгодно.

Меня затошнило.

– Это чудовищно.

– Да. Король тоже так думал.

– Так значит, он нас не ненавидел.

– У него были все основания. Его мать, как ты помнишь, была убита группой Огнекровных повстанцев. Но когда он был ребенком, его учили другим истинам. Огонь и лед раньше были союзниками. Давным-давно один из наших королей женился на королеве Огненной крови. Король Илайен и королева Розамунда. Слышала о них?

– Я думала, что это просто сказки моей бабушки.

В детстве я бы не за что не поверила, что Огнекровный может захотеть жить с Ледокровным.

– Это было очень давно, – сказал он. – Сотни лет назад. Никто не хочет вспоминать эти далекие мирные времена. Но король хотел вернуть мир. Он видел, что делал его отец, и считал, что тот был неправ. Он хотел изменить королевство. Но его убили, и трон занял Расмус.

Я покачала головой.

– Ты знал их обоих?

– Я вырос в замке. Расмус не всегда был таким, как сейчас. Хотя он всегда был… неуравновешенным, но я убежден, что дело в троне.

– Значит, ты веришь в эти глупости про проклятие?