– Это все, – сказал Спарго, положив телеграмму на стол. – По-моему, очень полезная информация. Но есть гораздо более удивительная новость. Она пришла от Расбери – помните, я рассказывал вам про детектива, который занимается данным делом? Он обещал держать меня в курсе событий, пока я буду здесь. Так вот, он пишет:

«Появились новые улики, указывающие на виновность Эйлмора. Власти решили арестовать его. Поспешите, если хотите получить материал для завтрашней газеты».

Спарго присоединил вторую телеграмму к первой, подождал, пока старый джентльмен ознакомится с обеими, и встал.

– Мне надо ехать, мистер Куотерпейдж, – заявил он. – На всякий случай я уже просмотрел расписание поездов. Успеваю на 1.20 в Паддингтон – значит, буду на месте к половине пятого. Но у меня есть еще свободный час. И я хотел бы повидать в Маркет-Милкастере одного человека. Фотографа. Помните, я говорил вам, что в сундучке нашли не только серебряный билет, но и снимок? Я думаю, что его сделали здесь.

Мистер Куотерпейдж тоже встал и надел шляпу.

– В этом городе есть только один фотограф, – сказал он. – Он живет тут с очень давних пор. Его зовут Купер. Я провожу вас к нему: это всего в нескольких домах от нас.

Мистер Купер оказался седовласым мужчиной преклонных лет. Спарго вкратце изложил ему суть дела.

– Вы помните, как фотографировали сына Джона Мэйтленда, управляющего банком, лет двадцать назад? – спросил он, как только мистер Куотерпейдж представил его фотографу, объяснив, что джентльмен из Лондона хочет задать несколько вопросов.

– Прекрасно помню, сэр, – ответил мистер Купер. – Так, словно это было вчера.

– У вас, случайно, не осталась копия? – продолжил Спарго.

Но мистер Купер уже рылся в стопке альбомов. Он вытащил один из них, помеченный 1891 годом, и принялся листать страницы. Через минуту положил на стол нужный снимок:

– Вот, сэр.

Спарго бросил взгляд на фотографию и повернулся к мистеру Куотерпейджу.

– Как я и думал, – заявил он. – Тот же снимок, что мы нашли в сундучке с серебряным билетом. Весьма вам признателен, мистер Купер. Мне осталось задать лишь один вопрос. Вы передавали кому-нибудь другие копии этого снимка после суда над Мэйтлендом? Или, лучше сказать, после того, как семья покинула город?

– Да, – ответил фотограф. – Я отправил полдюжины снимков мисс Бэйлис, тетушке малыша, которая, собственно, и привела его в мою фотостудию. Могу дать вам ее адрес. – Он снова начал копаться в своих бумагах. – Где-то он у меня был.

Мистер Куотерпейдж подтолкнул локтем Спарго.

– Вот о чем никто не подумал! – заметил он. – Как я вам уже сказал, она покинула Брайтон до того, как ее начали разыскивать после освобождения Мэйтленда.

– Ага, есть, – пробормотал мистер Купер. – Шесть снимков были отправлены мисс Бэйлис в апреле 1895 года. По адресу: Чичестер-сквер, дом 6, Бэйсуотер, Вестминстер, Лондон.

Спарго записал адрес, еще раз поблагодарил фотографа и вышел вместе с мистером Куотерпейджем на улицу. Затем он с улыбкой обратился к своему спутнику:

– Ну вот, что я говорил! Мэйтленд и Марбери – одно лицо! Это так же ясно, как то, что перед нами находится городская ратуша.

– Что вы намерены делать дальше, сэр? – поинтересовался мистер Куотерпейдж.

– Поблагодарить вас за неоценимую помощь и успеть на лондонский поезд. Обещаю держать вас в курсе новостей.

– Минутку, – остановил его старый джентльмен, когда журналист уже хотел уйти. – Так вы считаете, что Эйлмор убил Марбери?

– Нет! – твердо возразил Спарго. – Ни в коем случае! Боюсь, нам еще много предстоит выяснить, прежде чем мы поймем, кто это сделал.

По пути в Лондон Спарго постарался выбросить из головы мысли о деле Марбери. Он хорошо пообедал в поезде и завел приятный разговор с соседями, чувствуя большое облегчение от того, что больше не надо ломать голову над темой, которая неотступно преследовала его последние несколько дней. Но в Рединге мальчишка-продавец начал выкрикивать заголовки газет, и Спарго, высунув голову в окно, увидел на одной из них огромный заголовок: «Дело об убийстве Марбери. Арест мистера Эйлмора». Он выхватил газету из рук продавца, когда поезд уже тронулся, и, развернув страницы, прочел короткое сообщение на том месте, которое обычно оставляют для экстренных новостей:

«Сегодня в два часа дня по дороге в палату общин мистер Стивен Эйлмор, депутат парламента, был арестован по обвинению в причастности к убийству Джона Марбери, случившемуся на Миддл-Темпл в ночь на 21 июня. Слушания по делу начнутся завтра в десять утра на Бау-стрит».

Прибыв в Паддингтон, Спарго сразу поспешил в Скотленд-Ярд. Он застал Расбери на пороге кабинета. Увидев его, детектив вернулся в комнату.

– А, вот и вы, – сказал он. – Уже слышали новость?

Журналист кивнул и плюхнулся на стул.

– Что случилось? – спросил он. – Должна быть важная причина.

– Причина есть, – кивнул детектив, – и весьма весомая. Палка, трость, дубинка, или как там еще изящнее назвать эту штуковину: в общем, то, чем стукнули Марбери. Ее нашли вчера вечером.

– И что? – спросил Спарго.

– Она оказалась собственностью Эйлмора. Это одна из южноамериканских диковинок, которую он держал у себя дома в Фонтанном дворике.

– Где ее нашли?

Расбери рассмеялся:

– Не знаю, Эйлмор это или кто другой, но он свалял дурака. Представьте, не нашел ничего лучше, как бросить свою палку в сточную канаву прямо на Миддл-Темпл! Наверное, надеялся, что ее смоет и унесет в Темзу. Разумеется, все вышло по-другому. Вчера вечером ее нашел чистильщик канав, и женщина, убиравшая в доме Эйлмора, вскоре подтвердила, что видела ее среди его вещей.

– Что говорит Эйлмор? – поинтересовался Спарго. – Он это как-то объяснил?

– Говорит, что трость его, привез из Южной Америки, но уже давно ее у себя не видел и думает, что ее украли.

– А как определили, что именно этой тростью убили Марбери?

Детектив усмехнулся.

– На ней нашли его волосы и кровь, – объяснил он. – Тут никаких сомнений. Как прошла ваша загородная поездка? Что-нибудь узнали?

– Да, и довольно много.

– Что-то полезное?

– Полезнее не бывает. Я выяснил, кто такой Марбери.

– Неужели?

– Я в этом уверен.

Расбери сел за стол, внимательно глядя на журналиста.

– И кто же он? – спросил детектив.

– Джон Мэйтленд из Маркет-Милкастера, – ответил Спарго. – Бывший управляющий банком. Ранее судимый.

– Ранее судимый?

– Да. Осенью 1891 года сессия мировых судей приговорила его к десяти годам тюрьмы за растрату банковских денег на сумму в 200 000 фунтов стерлингов. Он отбывал срок в Дартмурской тюрьме. Вскоре после освобождения уехал в Австралию. Марбери – это Мэйтленд. Не сомневайтесь!