– И что ты думаешь делать? – после недолгого молчания спросил я.

– Пойду к этому… следователю Ермакову, как ты сказал, – ответила Вика. – Только не сегодня, можно?

– Хорошо, иди завтра, – я внимательно посмотрел на нее. – Вот, возьми номер его телефона, – сказал я и продиктовал ей цифры. – Позвонишь ему, скажешь, что хочешь прийти к нему. Он назначит время, и ты придешь… Только не вздумай позвонить этому Коломийцеву и сказать ему, что рассказала мне все это… – Я продолжал смотреть на Вику и добавил: – Все равно о твоем звонке или визите к нему станет известно. После чего условным сроком, а это можно будет тебе уже гарантировать, ты не отделаешься и пойдешь на суд как соучастница. А это уже очень серьезная статья. Поняла меня?

– Да, – ответила она.

– Я Ермакову завтра позвоню и спрошу о тебе, – предупредил я. – И если вы к нему не придете, – снова перешел я на официальный тон, – то не обессудьте: я буду вынужден сообщить ему о вас.

– Я приду, – ответила Вика.

На том и разошлись.

* * *

Соваться к Коломийцеву, хладнокровно взорвавшему человека, одному мне было не резон. Поэтому я заехал на работу, чтобы взять с собой Севу. Он числился помощником оператора Степы, иногда носил за ним штатив-треногу, но больше всего использовался как охранитель аппаратуры и нас самих, когда мы выезжали на съемки.

Однажды он отбил камеру у трех наркоманов, которым не на что было купить дозу.

Это именно Севе наш телеканал был обязан той самой нашумевшей новостной передачей про экспроприацию вагонов с евро бомжами и прочим бедняцким людом. Тогда они со Степой залегли на крыше одного дома близ запасных путей, на которых стояли ничейные вагоны с евро, чтобы заснять экспроприацию валюты. И засняли все вплоть до прихода ОМОНа к шапочному разбору. Правда, после всего случившегося к ним пристали два гражданина в штатском и с выправкой служащих организации с крепкой дисциплиной и пытались отнять камеру, дабы все, что происходило у вагонов, осталось лишь в анналах этой самой организации, однако Сева этого им сделать не позволил. И после короткого разговора с ним оба гражданина в штатском неожиданно прилегли отдохнуть. А Степа и Сева быстренько ретировались…

Как это обычно со мной бывает, как только я ступил в коридор нашей телекомпании, на другом его конце показался шеф. То ли у него был нюх на мое появление на службе, – признаться, далеко не столь частое, – то ли это Господин Случай выделывал со мной подобные кунштюки. Но, увы, в случайности я не верю…

– Батюшки светы! – воскликнул шеф и театрально развел руками. – Аристарх Африканыч Русаков собственной персоной. Вот уж никак не предполагал увидеть вас раньше будущей пятницы. Вы ведь последний раз почтили нас своим присутствием в прошлую пятницу, верно?

– Верно, шеф, – улыбнулся я. – Просто… не могу сидеть без работы. Не привык как-то ничего не делать. И отдыхать не умею. А потом сейчас на Канары путевки дорогие. – Я был предельно искренен и смотрел шефу прямо в глаза своим чистым, ясным и побуждающим к безграничному доверию взглядом. Чтобы шеф ничуть не сомневался в правдивости моих слов. – Вот и заглянул к вам раньше, нежели предполагалось.

– А, так, значит, предполагалось прийти все же в пятницу? – поразился шеф моей наглости. Правда, не так чтобы очень. Скорее он сделал вид, что поразился, поскольку за годы моей деятельности в телекомпании «Авокадо» узнал меня довольно хорошо…

– Ну где-то так, шеф, – промолвил я. – Но, – я покачал головой, сделался мудрым и серьезным и добавил: – мы лишь полагаем, а располагает… сами знаете кто…

– Тогда что же вас… принесло столь неожиданно рано… в наши пенаты? Кто предрасположил нам сию несказанную радость? Или какая такая оказия занесла вас в сей пустынный от вас уголок?

Шеф глаголил витиевато, ничуть не сердился и, похоже, находился в прекрасном расположении духа. А когда Гаврила Спиридонович в духе, то подчиненным рай. Ну или около того…

– Мне нужен Сева, – сказал я просто и сделал серьезное лицо.

По лицу шефа пробежало темное облачко.

– Зачем? – спросил он.

Я не стал врать и ответил просто:

– Мне надо, чтобы он меня подстраховал.

– А что такое? – Темное облачко превратилось в тучку.

– Там, куда я собираюсь пойти, мне могут крепко навалять, – ответил я. – И это в лучшем случае.

Шеф немного постоял, неопределенно как-то поглядывая на меня, а потом произнес:

– Пойдем.

Мы прошли в его кабинет. Он сел за стол, я, как и положено подчиненному и низшему по рангу, сел с противоположной стороны стола.

– Рассказывай! – приказал шеф.

– Что рассказывать? – невинно сморгнул я.

– Рассказывай, зачем тебе понадобился Сева, – уточнил шеф, хотя прекрасно понимал, что я просто тяну время, собираясь с мыслями.

– Я вышел на след, – наклонившись к шефу, заговорщицки произнес я шепотом.

– Да ну? – в свою очередь, наклонился ко мне шеф. – Честно?

– Ага, – ответил я. – Век воли не видать…

– Слушаю тебя, – сказал уже обыкновенным голосом Гаврила Спиридонович, откинувшись к спинке кресла.

– Так вот, докладываю, – начал я тоже нормальным голосом. – В ходе моего расследования мне удалось выяснить… – Здесь я сделал паузу и зашел с другого бока: – Помните, шеф, я вам рассказывал про переодетую старушку? Ну то есть про девицу, которая переоделась старушкой и подсела к Геннадию Павловичу на автобусной остановке? Ну она еще подменила ему «дипломат». Взяла его, с бумагами. А подсунула «дипломат» с бомбой. А потом села на первый попавшийся автобус и уехала?

– Ну, – неопределенно ответил шеф.

– Я вычислил ее, – произнес я гордо.

– Кого? – посмотрел на меня шеф.

– Ну эту самую девушку-старушку, – ответил я. – Она действительно подменила Нехватову «дипломат», но не взрывала его. Она вообще не знала, что в «дипломате» бомба. Ее об этом попросили…

– Стоп. Давай по порядку, Старый, – тормознул меня шеф. – Ты сказал, что вычислил, кто такая эта девица, что переоделась старушкой и подменила Нехватову «дипломат». – Шеф поднял на меня удивленные глаза: – Как ты это сделал?

– Элементарно, Ват… – я вовремя осекся и поправился: – шеф. – И добавил: – Методом дедукции, конечно.

– Гм, – сказал шеф и углубился в смысл сказанного. После чего произнес: – Ну и кто она такая?

– Ее зовут Вика, – ответил я. – Она знакомая Ирины.

– А кто такая Ирина? – спросил шеф.

– Моя девушка, – пояснил я.

– А-а, – протянул шеф и снова углубился.

– Так вот, – продолжил я: – Я порасспросил Ирину про Вику, и она сказала, где та живет. Я пошел к дому Вики, устроил около него засаду и, дождавшись появления Вики, остановил и допросил ее, записав все, что она наговорила, вот на этот диктофон. – После этих слов я достал записывающий аппаратик и покрутил перед носом шефа. – А Вика призналась, что это именно она, переодевшись и загримировавшись под старушку, – а она работает реквизиторшей в одном из наших театров, так что добыть старушечий наряд, парик и грим не составляло для нее никакого труда, – подменила «дипломат» Нехватова на свой, очень похожий. Вернее, похожий на «дипломат» Геннадия Павловича как две капли воды. Ну то есть этот «дипломат», естественно, был не ее, а его ей вручили, чтобы она подменила его…